Приговорённые к совершенству

— Вы чего-нибудь поняли, Иннокентий Глебович? Ну, из того, что я сейчас говорила? Я, по правде — почти ничего. Верней, почти ничего — словами… а так-то — без слов… ну, как собака… кажется — всё… однако пересказать… кроме того, что Серёжа с Иваном Адамовичем и Олей находятся сейчас как бы в прошлом, но как бы — и нет. Будто бы за четыре тысячи лет до нашей эры, но не совсем у нас, а в каком-то другом измерении. Однако же — на Земле. Что на планете разумных насекомых — это я прежде неправильно понимала. Дело, наверно, в том, что эта иная реальность от нас несравненно дальше, чем двести тысяч лет назад сожжённая сверхновой звездой планета. Да, Оля права, физически они все погибли… но их разум остался… и каким-то образом достиг нашей Земли. Вот, Иннокентий Глебович, и всё. Ну, что я могу сказать словами. То же, к примеру, Большое Равновесие… чувствую, что это что-то страшно значительное и нужное, но конкретнее о нём — не могу… кроме того, что если Оно будет нарушено — мы все исчезнем… а почем?.. ей Богу, не укладывается в голове. В общем, Иннокентий Глебович, если сочтёте меня сумасшедшей, — подводя итоги только что случившемуся откровению, попробовала пошутить Светлана, — учтите: я — тихая. Так что в «психушку» меня, пожалуйста, надолго не запирайте.

— Однако, Светлана Владимировна, — после достаточно продолжительного молчания, неуверенно, с паузами стал отвечать Горчаков, — вас или меня в «психушку» — это ещё вопрос… то, о чём говорите вы, с точки зрения здравого смысла — конечно… но ведь и я… я, знаете, готов вам поверить… ну, может быть, не во всём, но в главном… что Сергей Геннадьевич с Иваном Адамовичем и Ольгой каким-то образом переместились в прошлое… и если что-нибудь там испортят… раздавят, допустим, бабочку… ну, у Брэдбери, помните?

— Нет, Иннокентий Глебович, не так, — перебила Света, — то прошлое, в которое попали они — не наше прошлое. Вернее, оно перестало быть нашим прошлым, как только они в него попали. Стало не действительным, а, как бы это сказать, одним из возможных прошлых. И что бы они в нём ни сделали — на нас это не отразится. Нет, Иннокентий Глебович, всё дело в Ольге. Она каким-то образом может нарушить Большое Равновесие. Причём — где бы ни находилась: в прошлом, в настоящем, в будущем. На Земле или в любом другом месте нашей Вселенной. Хоть за несколько миллиардов световых лет отсюда. А вот каким образом и почему — не спрашивайте. Для меня это тёмный лес. И не только, наверное, для меня… академик какой-нибудь что-то, возможно, и понял бы… да и то…

— Погодите, Светлана Владимировна, — Горчакову вдруг открылась та бездна, в которую самым краешком глаза смогла заглянуть Светлана, и он, затрепетав от сладкого ужаса, захотел выпытать у женщины всё, что смог вместить её человеческий разум, — из ваших слов я понял, что Ольга — уже не человек? А какое-то высшее существо? Способное зажигать и гасить звёзды?

— Брось, Иннокентий Глебович, — в диалог Светланы и Горчакова вдруг неожиданно вмешался ростовский Губернатор, — ты разве не видишь, бедная девочка совсем не в себе? В положении, муж запропастился неизвестно куда — мало ли что в таком состоянии ей может почудится? А ты, прямо как маленький, вместо того, чтобы Светочку отвезти домой, пристал к ней со своими расспросами! Будто и вправду веришь! Ну, тому, что примерещилось беременной женщине. Вот уж, Иннокентий Глебович, никогда бы о тебе не подумал, что ты такой фантазёр!

Эти слова Андрея Матвеевича сразу вернули Горчакова в наш мир, и полковник, внутренне вздрогнув, внешне согласился с критическими замечаниями Плешакова, рассудив про себя, что — действительно! В глазах ростовского Губернатора он сейчас выглядит не укротившим Дикое Поле Батькой, а восторженным мальчишкой. С которым, соответственно, нельзя договариваться ни о чём серьёзном.

— Каюсь, Андрей Матвеевич, увлёкся. Просто Света говорила так убедительно, так захватывающе… а я, понимаешь ли, с детства неравнодушен к фантастике… до такой степени — что готов был ей поверить… хотя — конечно: всё это Свете наверняка пригрезилось… не думаю, впрочем, что у неё серьёзное душевное расстройство… просто — разыгравшееся воображение. Действительно, Андрей Матвеевич, Свете надо домой. Светлана Владимировна, извините меня за беспокойство — и спасибо за откровенность… нет… правда… если вам показалось… да нет, вздор! Светлана Владимировна, как бы мы ни восприняли ваш рассказ, в главном — что с Сергеем Геннадьевичем ничего плохого не произошло и он благополучно вернётся — я разделяю вашу веру.

— И я, — присоединился Андрей Матвеевич, — что Сергей вернётся целым и невредимым — уверен. Не обижайся Светочка, что твои фантазии меня старика не убедили, ну да — Бог с ними… Ведь дело не в них — в Сергее. А он… из каких только переделок он не выпутывался! И из этой — тоже. Уверен — выкрутится. Так что, не вешай носа и — как это? — держи хвост морковкой!