Приговорённые к совершенству

— Повыше, говоришь? Пожалуй, Иван Адамович… Тебе, как «специалисту» по древностям, и карты в руки. Впрочем, — Сергей перевёл взгляд на быстро несущиеся, мутные водяные струи, — тут и особенным специалистом не надо быть. Сразу видно, что нрав у этой речушки пакостный. Не знаю, как в «твоём оптимуме», а в наши дни палатку на берегу такой я бы не поставил.

В разведку Сергей отправился с Юрием Меньшиковым. Ивану Адамовичу, по его мнению, следовало находиться при автомобиле: бегать, в случай чего, в его возрасте особенно не побегаешь, а вот организовать оборону — вполне. А если — втроём, то оставлять Ольгу на одного Олега… несмотря на всё, рассказанное этой женщиной, свыкнуться с мыслью, что ни в какой защите она теперь не нуждается, Сергей до сих пор не мог.

Подходящая одинокая роща на небольшой возвышенности отыскалась метрах в трёхстах от речки — примерно в полутора километрах вверх по течению. И за время их недолгой — менее двух часов — разведывательной «экскурсии» Голышев с Меньшиковым встретили множество разнообразного, почти непуганого зверья. Прямо из-под ног вышмыгивали зайцы, между деревьями сновали то ли лани, то ли косули, то ли антилопы, а может быть, и газели — ни Сергей, ни Юрий не являлись столь хорошими натуралистами, чтобы определять виды быстро мелькающих то там то сям животных — шагах в пятистах от них важно прошествовало стадо туров, которых лейтенант принял то ли за зубробизонов, то ли за перекормленных антилоп гну. Прокрадывались лисы, по деревьям носились белки и, кажется, куницы — охотничий, словом, рай. Главным образом, вероятно, потому, что охотники в этих краях если и были, то никак не в обременительном для данной экосистемы количестве — да, из-за обилия и разнообразия встреченного ими зверья Голышев с Меньшиковым пришли к выводу, что людей здесь немного. А вот волков, скорее всего, хватает. И не только волков. Вероятно — и рысей, и барсов, и… тигров? А правда — пять, семь тысяч лет назад водились по Дону тигры? Когда, в отличие от наших дней, эта местность была лесистой, тёплой и обильной всяким зверьём? А почему бы и нет? Во всяком случае, Голышев с Меньшиковым в шутку решили, что будь бы они тиграми времён голоценового оптимума, то устроились бы в этих местах с большим комфортом: затаись на несколько минут за любым кустом — пища прямо «к столу» пожалует.

Вернувшись, «Уазика» Сергей с Юрием не нашли. И, разумеется — никого из пассажиров. Ни Ольги, ни Ивана Адамович, ни Олега. В первый момент подумалось, что они ошиблись местом, в следующий — что их спутники вынуждены были почему-нибудь срочно отъехать. Однако, быстро сориентировавшись, Сергей удостоверился: местность та самая. Да и смешно было бы бывшим десантнику и «снайперу-одиночке» заблудиться, что называется, в трёх соснах: хоть и леса вокруг, однако — не сплошь. С прогалинами, полянами и открытым на юго-запад — с разбросанными по нему редкими рощицами — пространством. К тому же — и речка. Имея её ориентиром, даже «дремучая» горожанка вряд ли бы заблудилась здесь.

А против того, что автомобиль уехал, говорили следы. Вернее — их совершенное отсутствие. Примятая в четырёх местах сухая трава, (где стояли колёса «Уазика») и всё. Притом, что выбраться отсюда автомобилю было вообще не просто: пришлось бы, как минимум в двух местах, продираться через густые заросли тальника — Сергей это прикинул сразу, как только они с Иваном Адамовичем решили устроить лагерь подальше от ненадёжной, по их согласному мнению, речки.

— Нет, никуда «Уазик» не уезжал, а как был перемещён сюда, за несколько тысяч лет до нашей эры, «волшебством» этого чёртово Сорок Седьмого, так и изъят отсюда: по Ольгиному веленью, по Сорок Седьмого хотенью! — Кипятился Сергей: — Хотя Ольга, конечно, вряд ли. Могла нам подложить такую свинью! Нет, по-моему — Сорок Седьмой! Огненный этот, чёрт побери, цветочек! Его это сволочные штучки, его это чёртовы ягодки! А ты, Юра — скажи? Что думаешь?

— А я, Сергей, ничего не думаю. Кроме того, что Ольга — ни в коем случае. К этому исчезновению не причастна. Хотя…

— Вот именно, Юра — «хотя»! — Перебил Сергей. — Она же теперь не просто Ольга, а, как сама сказала — «Ольга 47». Психосимбиот — понимаешь ли… Опять же — сверхсознание… А вдруг с этой высоты мы все теперь Ольге кажемся даже не насекомыми, а чем-то вроде микробов? А то и вирусов? Которых в обыкновенный микроскоп и не разглядеть? Электронный требуется!