Приёмыши революции (СИ)

- Это верно, - кивнула Анна, - в сравнении с тем, как бывало.

- Ну да, - покачала головой Лилия Богумиловна, - бывали ведь времена и народы, когда считалось, что лечить людей чуть ли не греховно, вроде как, лечит только Бог, и если он тебя не вылечил - то это во искупление, терпи и не ропщи. К счастью, у русских на этот счёт есть поговорка «на Бога надейся, да сам не плошай».

В общем, если вопрос действенных и значительных перемен в их здоровье упирался в необозримое будущее, то вопрос образования Аполлон Аристархович находил куда более своевременным и злободневным, и благими пожеланиями отнюдь не собирался ограничиваться. После того, как из школы к ним один за другим наведались учителя, чтобы протестировать их уровень знаний, все они были зачислены в классы (учителям пришлось поломать над этим голову, ибо более неоднородно обученных детей они ещё не встречали) - заочно, конечно, ввиду здоровья, и получили задания на ближайший месяц. Учителя обещали приходить к ним по крайней мере раз в две недели - если урвут время среди адской своей занятости, школа чудовищно переполнена, в классах ученики разных возрастов, либо классы одних лет, да разных уровней - одни свободно падежи отвечают и дроби складывают, а к другим приходишь слушать, как они по слогам читают. Учителей не хватает, да многие и опыта работы с классами не имеют - учительствовали в свои гимназические годы, подрабатывая уроками. Конечно, в городе, да ещё и в столице, всё было даже замечательно в сравнении с провинциями, но об этом кто не знал, а кто не вспоминал. Недовольство было, естественно, и не только объёмом, но и условиями, и задачами работы.

- Нашли задачку, - пожаловался учитель математики, в очередной раз пришедший проверять задания у подопечных доктора, - учить детей нищих и пьяниц! Великовозрастные остолопы, а умеют только своё имя кое-как коряво написать, сидим вот, азбуку осваиваем… За это время, думается, козу можно было грамоте обучить.

- Позвольте усомниться, - покачал головой Аполлон Аристархович, - не обучили бы, если уж человека не можете.

- Как же их обучишь, если они необучаемы! Да и сами, откровенно, не стремятся, им это не нужно. Сбегают с уроков, опаздывают, хамят… Многие из них, кажется, уже тоже пьют, и на что им знания? В них мозгов природой не вложено, не от кого, из них вырастет то же, что из родителей…

- Эка беда, не хотят, сбегают… Это ж какому ребятёнку, особенно если мальчишке, не интереснее лучше во дворе с друзьями поиграть, чем за партой сидеть? А вы убедите, заинтересуйте! …А вот тут, Виктор Сергеич, вы прямо скажу, говорите неверно и даже очень дурно. Как врач вам говорю, мозг не наследуется, он у каждого свой. Конечно, есть какие-то врождённые задатки, кому какие науки лучше даются, у кого к музыке способности, у кого к живописи… Но если б дети не могли превзойти родителей, то представьте, в какой стране мы бы сейчас жили! Разве были б у нас учёные, изобретатели, писатели, было такое архитектурное великолепие городов, были корабли и железные дороги? А это-то всё мы получили тогда, когда лишь немногие имели достойное образование, представьте, какой великой будет наша страна, если дать возможности каждому из её сынов и дочерей! Да, пусть не все из них изобретут новые машины, напишут великие произведения или построят здания, которые удивят наших потомков, многие из них будут обычными скромными тружениками, однако возможности надо дать каждому. Не угадаешь, из кого выйдет новый Ломоносов! Вот что я вам скажу, сударь, вы бы лучше сменили работу, шли бы хотя в кочегары, и то больше толку будет. Не любя детей, ничему вы их не научите.

- Да я разве спорю, что я никакой не учитель? - неожиданно согласился Виктор Сергеич, - мне, наверное, и на собственных детей никакого бы терпения не хватило. Но хлеб зарабатывать как-то надо, и потом - найдётся на моё место кто получше, так я не возражаю, а пока и так лучше, чем ничего.

Иное дело была Варвара Павловна, учительница музыки и пения, которую все, в том числе и ученики за глаза, называли просто Варенькой. Прекрасно понимая, что предмет её - увы, сейчас, мягко говоря, не самый важный, часов много не дадут, а значит - не много-то будет денег, отказаться от столь заманчивого для неё самой дела она никак не могла. Сама нашла настройщика для безбожно расстроенного пианино, бегала по знакомым выпрашивать ноты, просила записать, каких в природе не существовало - разучивать с учениками революционные песни она не видела никакого неудовольствия, они учились легко и охотно порой даже детьми родителей, далёких от всякой революционной деятельности - понятное дело, героические, боевые песни с бодрым, запоминающимся мотивом детям, особенно мальчишкам, куда ближе и интереснее, чем лирика. Так же на класс было три балалайки, с их помощью разучивались народные песни. Варвара Павловна сокрушалась, что как учитель танцев не годится совершенно, а то ведь эти милые дети так замечательно музыкальны, они бы, конечно, и танцевали превосходно. Все дети у неё именно такими и были - милыми и музыкальными.