Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Такое превратное использование науки на потребу расовым теориям, как это происходило в конце XIX века и затем, еще в большей мере, при нацизме, подводит многих авторов к ошибочному заключению, что Просвещение изначально несет в себе потенциал дегуманизации и технически налаженного массового истребления людей. «Диалектика Просвещения» Хоркхаймера и Адорно – лишь ранний и особо показательный пример такого рода[180]. Этот тезис убедительным образом оспорен в крупнейших исторических и философских трудах, посвященных зарождению фашизма как такового и национал-социалистической идеологии как его частности (это в первую очередь книги Джорджа Мосса, Зеэва Штернхеля, Питера Гэя, Эрнеста Геллнера и многих других[181]). Фашизм обязан своим рождением больше всего политической мысли романтизма, по которой Народ, Культура и Почва предстают своеобразной святой троицей нации. В конечном итоге это была отчаянная попытка защитить идеализированную концепцию «естественного», «укорененного» сообщества от неизбежных последствий модернизации, ответственными за которую часто назначали евреев как лишенных корней, городских жителей, наемных работников. И примерно то же самое было свойственно другой разновидности тоталитарного режима, сталинизму, превратившему теорию Маркса, вполне доступную для анализа, в неприкасаемую догму.

Просвещение – это не безуспешный проект, но, как настаивал Хабермас, проект незавершенный[182]. Но он и не может быть завершен, ведь само представление о Просвещении как о политической «доктрине спасения», которая в итоге принесет освобождение всем людям, являет собой ложную интерпретацию, уже не раз приводившую к катастрофическим последствиям. Просвещение в собственном смысле есть принципиально незавершимый процесс, в ходе которого человечество снова и снова убеждается, что ни одна проблема не имеет окончательного решения. При этом термин «окончательное решение» я употребляю совершенно сознательно и с полемической целью[183]. Знание, доступное человеку, всегда имеет предварительный характер, поэтому готовность отвечать на критику корректировкой собственного знания только и обеспечивает нам возможность разрешать вновь и вновь возникающие проблемы. Среда, в которой этот нескончаемый процесс обучения функционирует наилучшим образом, – это открытое общество в том смысле, какой придавал этому понятию Карл Поппер[184].

Лишь тот, кто понимает Просвещение как телеологическую доктрину спасения, долженствующую в обозримом будущем привести человечество в лучший из миров и установить на Земле вечный мир, как о том мечтал Кант, – лишь такие люди способны испытать разочарование, осознав, что райская жизнь нам до сих пор не устроена. Именно это разочарование стало причиной недоверчивого отношения к Просвещению Вальтера Беньямина и Теодора Адорно, и по этой же причине постмодернисты заклеймили и отринули Просвещение, ошибочно поняв его как инструмент политики властвования и контроля. Сползанию в тоталитаризм может воспрепятствовать лишь более трезвое понимание Просвещения и осознание ограниченности человека как животного, наделенного самосознанием и способностью к цивилизованному существованию[185]. Принцип цивилизованного презрения нужно понять как подспорье принципиально незавершимому Просвещению и продумать его именно в этом контексте. Но акт презрения можно считать цивилизованным, лишь если в его основе лежат научные знания и связная аргументация, со временем подвергаемые все более строгой критике, и если он не используется как инструмент унижения людей, думающих иначе, и ограничения их прав.