Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

Но эпицентром возмущенной реакции стала еврейская община США, которая уже после выхода повести «Прощай, Колумбус!» в 1958 году имела претензии к автору за то, как он представил культуру и семейные еврейские традиции. Уже тогда Рот нарушил табу еврейского местечка: никогда не надо стирать грязное белье перед гоями (то есть неевреями); нам, евреям, нужно терпимее относиться друг к другу. «Как будто гои доставили нам мало неприятностей!»[173] Все эти соображения Рот совершенно отметает. Александр Портной жалуется своему психоаналитику, что из-за чувства вины, которое ему внушили в детстве, и из-за удушающей любви матери он теперь всегда терпит неудачу в постели с еврейскими женщинами (эти сцены выписаны пластически весьма выразительно) и как одержимый гоняется за «шиксами» (то есть нееврейками).

Еврейская община так и кипела негодованием: Рот смешал евреев и еврейские ценности с дерьмом – в таком духе писали о нем самые радикально настроенные критики, но даже более респектабельные, способные к более дифференцированным суждениям рецензенты вроде Ирвинга Хоу, который когда-то положительно оценил ранние сочинения Рота, и те отвернулись от него, ставшего теперь для американских евреев чем-то вроде жупела. Что именно Рот имел в виду: сводил ли он счеты с еврейской семьей как таковой или, как было довольно убедительно показано, хотел выразить свое отношение к еврейской интеллектуальной среде своего поколения, людям, которые взбунтовались против поколения своих родителей, выходцев из Восточной Европы, и заработали себе на этом целый букет неврозов, – в этот вопрос мы здесь вдаваться не будем[174]. Важно другое – что, несмотря на дружное осуждение Рота большинством американских евреев, он не получал никаких угроз, не был предан остракизму и не испытал никаких других внешних помех в своем творчестве. Эта реакция прекрасно показывает, как следовало бы обходиться с обидой, нанесенной цивилизованным презрением: никто не требовал от отдельных людей или каких-то коллективов уважения и тем более любви к провоцирующей их персоне. Можно осуждать и критиковать такого человека, но никак не призывать к насилию или пытаться запугиванием заставить его молчать.

Возьмем теперь более актуальный пример. В 2011 году на Бродвее был впервые поставлен мюзикл «Книга Мормона», который затем получил множество призов и имел колоссальный успех в лондонском Вест-Энде. Создатели этого опуса Трей Паркет и Мэтт Стоун были уже известны как авторы сатирического мультсериала «Южный парк». «Книга Мормона» представляет собой безжалостную пародию на религиозную доктрину и деятельность Церкви Иисуса Христа святых последних дней, представляющую историю мормонов и основателя этой религии Джозефа Смита в беспощадном сатирическом ключе. Главные герои этого действа – два молодых мормона-миссионера, посланных в Уганду, где им поручено бороться с гомосексуализмом, всячески используя для своих целей наивное мировоззрение туземцев. Для нас интереснее всего рассмотреть, как реагировала на все это церковь мормонов. Спектакль никто не пытался запретить, в США вышла краткая заметка о том, что этот мюзикл – развлечение на один вечер, тогда как сама «Книга Мормона» (по сути, священное писание для религиозной общины мормонов), напротив, может навсегда изменить жизнь верующего человека, приблизив его к Богу. Церковь мормонов ни разу не потребовала запретить мюзикл или как-то купировать текст сценария. Мне также неизвестно о каких бы то ни было угрозах авторам этой пьесы, или исполнителям, или театру, предоставившему для нее свою сцену. Умение справляться с подобными обидами – это основная предпосылка концепции цивилизованного презрения и обязательный элемент либерального общественного строя.

Нападение на редакцию сатирического еженедельника Charlie Hebdo 7 января 2015 года, надо думать, наглядно продемонстрировало всем тем, кто по логике политкорректности полагает, что следует по возможности избегать всяческих обид и всегда с готовностью идти навстречу обиженным в религиозных чувствах, какие страшные последствия может вызвать такая их позиция. Не подлежит сомнению, что авторы Charlie Hebdo не жалели сил (и, будем надеяться, не жалеют их и теперь), чтобы оскорбить все и всяческие религиозные чувства – поверх границ между конфессиями[175], ведь в этом и состоит специфическая цель этого издания. Нравятся ли кому-то их рисунки или не нравятся, не имеет никакого значения. При всей боли и гневе, вызванных гибелью карикатуристов, все равно скажем: не обязательно идеализировать их работу, чтобы отстаивать право человека на свободу слова. Сам я, хотя и не являюсь большим поклонником подобного юмора, был просто потрясен этим терактом и написал об этом несколько статей и постов в своем блоге. Можно говорить и о другом, принципиально схожем случае, вызвавшем скандал в 2005 году, когда датская газета Jyllands-Posten опубликовала ряд оскорбивших мусульман карикатур на пророка Мухаммеда.