Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям

Впереди видна была повозка, которую тащила четверка впряженных в оглобли демонов; в ней, на возвышении, отведенном для Триумфатора, восседало чудовище в облике Женщины в пурпурном одеянии. Оно во всем походило на человека, разве что не могло высоко держать голову, которая смотрела вниз, как у зверей, имея к тому же длинные свисающие уши и узкий лоб.

Впереди, спиною к оглоблям, на скамеечке пониже, с ликующим видом сидело Сластолюбие, прикрывшее нагое тело роскошными распущенными волосами.

По бокам, вместо дверец, находились: справа – полумертвая, обнаженная, истерзанная шипами Совесть, слева же, на железном сиденье, Глупость. Путь этой повозки устлан был листами из сводов законов; перед нею шли три группы людей; переднюю составляли закованные в цепи патриархи и святые первых лет Христианства; концы их цепей держали в руках Каин и Хам; вокруг бесновались сатиры; за ними, во втором ряду, под конвоем стражников и иных приспешников Нерона и Юлиана, шагали апостолы и мученики церкви раннего Христианства. В третьей большой группе вели сожженных на кострах в наше время, под охраною гвардейцев королей Филиппа[1581] и Генриха Второго[1582]. За повозкою поспешала ликующая толпа пап и кардиналов, некоторых королей и принцев, из коих наиглавнейшие оказались в самом хвосте процессии: Господин охотник за душами шел последним, по пятам за архиепископами Лионским и Буржским, ибо тот, кто отправляет большую мессу, должен шествовать позади всех.

ГЛАВА XVIII

Впереди ехала триумфальная колесница Невежества, влекомая четырьмя ослами под завывание волынки. Триумфаторша, с крошечными глазками и разинутым ртом, сидела на своем месте обнаженная, не пряча срамных мест, и с гоготом что-то вычитывала в требнике. Напротив сидело Безумие, тряся своей погремушкой; справа, пониже, Суеверие, сплошь обвешанное «патерностерами»[1583], а слева – Упрямство, со своей огромною, тупою башкой.

Перед этой повозкою также вели пленников в три ряда: в первом шли Моисей и Пророки, под охраною тех гигантов, что глумились над Потопом[1584]; особливо выделялся средь них косматый Навуходоносор[1585]. Во втором ряду шагали Доктора Церкви, такие как Ириней, Тертуллиан и даже святой Августин; далее – несколько римских епископов, вплоть до Сильвестра, – этих охраняли и осмеивали Ламзер[1586] и Либаний. За повозкою на красивых мулах ехало множество ликующих королей и принцев. Среди них можно было признать по сходству отцов и дедов герцога де Монпансье, коннетабля, были здесь и Сурди, и Мено, и кюре из церкви Сент-Эсташ[1587], и Сорбонна; в хвосте же процессии, как и положено среди таковых людей, шли герцог Неверский[1588] и младший Гонди, принимающий послов.

ГЛАВА XIX

А вот и колесница Трусости, влекомая четверкою оленей; на ней восседала сияющая Триумфаторша с вытаращенными глазами и сжатым ротиком. Она не могла переносить громких звуков, и потому ее выход сопровождала музыка маникордиона, на котором играло сидевшее на облучке Довольство. По бокам ее притулились Стыдливость и Лень. Триумф сей отличался от других тем, что здесь отсутствовали пленники древних времен, кроме нескольких смутных теней, ибо считалось, что в те века Трусость была не у дел; зато среди представителей нашего времени легко узнать Шатийонов, обоих де Ла Ну, отца и сына, покойных принцев Конде[1589], несчастного, умершего с голоду графа Рокандо[1590], герцогов Буйонских, Ла Тремуя, покойного графа Монтгомери, Монбрена, Жанлиса[1591], Пиля[1592] и Плювьо[1593], всех жертв Варфоломеевской ночи, всех незнатных генералов и полковников. Все эти люди шли под охраною маршала де Реца и мессира Рене-парфюмера[1594], маршалов Биронов, отца и сына, барона дез Адре[1595], Монбарро, преступника что на службе, что в тюрьме.

За повозкою на арабских конях ехали граф де Суассон[1596], сбросивший Фава[1597], монсеньор Ле Гран[1598], покоривший Бургундию, пятеро рыцарей Святого Духа, Ману, первый конюший Антраг[1599], Шатовьё и Шемеро, которые в битве при Иври вздумали все вместе заколоть одного неприятеля, дабы обагрить свои шпаги вражеской кровью, да и того не смогли одолеть, так что пришлось пробегавшему мимо солдату одним ударом покончить с несчастным и тем самым позволить этим господам возомнить себя героями.

ГЛАВА XX

А вот подоспела и Нищета, повозку которой тащат четыре тощие волчицы; на переднем сиденье красуется Наглость, слева Распутство, справа Лесть; позади сидит Бесстыдство, которое свысока поглядывает на всех в маленькое окошечко.