Приключения бригадира Этьена Жерара

Но случилось то, чего я совсем не ожидал. В освещенном луной пространстве показался мчавшийся во весь карьер красивый молодой человек на великолепной саврасой лошади. Лицо у него было свежее и замечательно добродушное. Сидел он в седле молодцевато, как парень-рубака, не останавливающийся ни перед чем. В этом отношении он походил на меня.

Молодой человек быстро подскакал к нам. За ним следовали четыре всадника в красных мундирах и шишаках. По правде говоря, они были похожи скорее на монахов, чем на драгун. По их странным мундирам я догадался, что это приехали англичане. Я увидал здесь англичан впервые.

— Ну, что тут такое? — крикнул офицер на скверном французском языке. — Кто тут кричал о помощи? Что вы хотите делать с этим человеком?

В эту минуту я благословил судьбу, дозволившую мне провести несколько месяцев с О'Брианом, учившим меня английскому языку.

Разбойники развязали мне ноги; оставалось только сбросить с рук веревки. Сделав это и вырвавшись от разбойников, я бросился к костру, схватил саблю и мигом очутился на коне, принадлежавшем бедному Видалю. Несмотря на то, что моя раненая нога давно не чувствовала стремени, я произвел все это ловко и быстро. Негодяи не успели даже навести на меня пистолеты. Я немедленно приблизился к английскому офицеру…

По-английски я говорил едва ли лучше, чем этот господин по-французски, но тем не менее я воскликнул:

— Я вам сдаюсь, сэр! Поглядите-ка вон на то дерево налево и вы увидите, что эти негодяи делают с почтенными людьми, попадающими в их руки.

В эту минуту костер ярко вспыхнул и все увидали бедного Видаля. Зрелище было поистине ужасное.

Вдруг англичане обнажили свои пять сабель и один из них, хлопнув меня по плечу, произнес:

— Ну, защищай свою жизнь, французская лягушечка!

Вы, конечно, понимаете, что я не ожидал такого оборота. Но, сидя на коне и сжимая рукоять сабли, я уже чувствовал себя хорошо. В это время Эль-Кучилло подошел к английскому офицеру.

— Я должен указать вашему высокородию, что этот француз мой пленник, — произнес он.

Англичанин замахнулся на Эль-Кучилло саблей и закричал:

— Вы — негодяй и разбойник! Прямо срам для нас иметь таких союзников. Будь я на месте лорда Веллингтона[6], вы давно бы болтались с веревкой на шее на первом попавшемся дереве.

— Но как же быть с моим пленником? — сладким, вкрадчивым голосом повторил Эль-Кучилло, мерзко улыбаясь.

— Он отправится с нами в британский лагерь.

— В таком случае, позвольте вам сказать словечко на ухо.

Он приблизился к юному офицеру, а затем вдруг быстро повернулся ко мне и выстрелил. Пуля скользнула по моим волосам и пробила насквозь шапку. Видя, что он промахнулся, Эль-Кучилло собирался выстрелить снова, но в этот момент английский сержант сильным ударом сабли поразил его в шею. Голова была почти отделена от туловища. Эль-Кучилло, окровавленный, упал на землю.

Вся орда разбойников бросилась на нас. Отбив их нападение, мы повернули лошадей и помчались, что есть духу, по извилистой тропинке, направляясь к открытой долине.

Выбравшись из ущелий, мы остановились и стали подсчитывать наши потери.

Я был изранен и утомлен, но радовался при мысли, что мне, Этьену Жерару, удалось оставить по себе хорошую память в этой шайке убийц.

Я даже произнес сопровождающим меня англичанам маленькую речь, в которой об'яснял им, какого знаменитого воина они спасли от смерти. После этого я хотел сказать им несколько слов о славе и о том, что храбрые противники должны уважать друг друга, но офицер прервал поток моего красноречия.

— Все это так, но каковы наши потери, сержант? — спросил он.

— Лошадь Джонса ранена пистолетной пулей в щеку.

— Джонс отправится с нами, а сержант Галлидай с Гарвеем и Смитом пусть едут направо навстречу патрулям германских гусар.

Сержант и двое солдат немедленно же двинулись прочь, а мы с офицером направились к английскому лагерю. За нами в некотором отдалении следовал сержант на раненой лошади.

Мы с офицером сошлись очень скоро. Он мне рассказал, что лорд Веллингтон послал его разведать, не продвигается ли французская армия через горы.

Двигаясь по освещенной луной долине и наслаждаясь прелестями чудной испанской ночи, мы мирно беседовали друг с другом.

В таких приятных разговорах мы провели всю ночь. На рассвете откуда-то спереди раздался треск мушкетов. Англичанин об'яснил мне, что стрельба производится в английском лагере. Там заведен обычай каждое утро разряжать мушкеты и класть в них свежие заряды.

— До наших передовых постов остается не больше мили, — сказал он.

Я оглянулся по сторонам и заметил, что мы остались вдвоем. Мы ехали крупной рысью, и драгун, следовавший за нами на хромой лошади, отстал и пропал из вида. Во всей пустынной и скалистой местности никого, кроме меня и моего спутника, не было. Оба мы были вооружены и сидели на прекрасных конях. И вот тогда-то я и задал себе вопрос: так ли уж это необходимо мне ехать вперед — к английским передовым постам? Недолго раздумывая, я остановил свою лошадь и об'яснил англичанину, что желаю уехать.

Он задумался на мгновение, а потом наивно спросил: