Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

Он знал, что повсюду могут быть шпионы и предатели, хотя особого внимания этому не уделял. Поэтому у него с другом Гассаном было что-то вроде кодированных слов при отправлении одного из них другому в посланиях. Несер давно не использовал таких слов, поэтому, соблюдая осторожность, он придумывал их на ходу, зная, что друг его поймет, там где было личному обращению он оставлял пометки шифром используя иероглиф, отсылая письма на иврите имея тайное послание, повествующее о какой-либо важной помощи или совете.

– Не могу объяснить, отчего вода может мутнеть в бассейне, возможно, там появились пресноводные животные. Все.

– Да, – подтвердил Ак Кэфейл.

– Отправить немедленно и доложить об ответе! Тут же! – дал указание Несер.

– Да, – сказал Ак Кэфейл, но не собираясь покидать царя, пока тот не укажет ему это сделать.

– Что? – спросил его Несер, заметив задержку слуги.

– Позвольте, господин, поправить из-за благонадежности вашего духа и здравия тела, – советовал служитель состоявшего в личном аппарате служителей царя.

Несер терял терпение, теперь в его голове витали совсем другие мысли. Его беспокоило красное солнце, но не этот худощавый и весьма неприятный на лицо тип.

– Вода в бассейне кристально чистая, вы можете принять ее, когда захочется вашей милости. А насчет пресноводных…

– Иди!.. Иди уже, – открылся в своем негодовании к нему Несер, но, спохватившись, что его нетерпение к египтянину может навлечь на него подозрения на не любовь к своему народу, остановил его: – Ак Кэфейл?!

Тот, не успев удалиться, поспешил развернуться к остановившему его царю.

– Да, небоподобный и всемилостивейший. – Он обрадовался, что тот его окликнул.

– Спасибо. Иди… – сказал Несер.

Ак Кэфейл был вне себя от счастья.

– Это моя служба, – произнес он сквозь потаенную радость.

Выпрямившись, он удалился.

К полудню царская чета, обычно прогуливаясь перед обедом в дворцовом саду, на этот воздерживалась от каких-либо разговоров, ненароком все чаще обращая внимание на багровеющий солнечный диск. Нефертатонптах, в который раз обращала внимание на него, веруя, что это предзнаменование возвращения ее бога. В последний раз всерьез задумалась, вглядываясь в солнце.

– Ты это замечаешь, Несер, но вроде как диск Ра становится красным? – спросила мужа Нефертатонптах.

– Да, дорогая. Да, ты права. – Царь молча стал вглядываться в ту же сторону, как и его жена. – Знаешь, отправляйся к сыну. Я буду держать тебя в курсе всего, что происходит, – предложил ей Несер.

– Знаешь, давай-ка лучше я займусь этим, а ты ступай к Шешонку, – предложила его жена.

Не сразу, но Несер согласился.

***

Они спускались. Гассана интересовало только одно: кто принес его сюда, в его комнату? «Вероятнее всего, я оказался здесь не без помощи колдовства», – предположил про себя Гассан и тут же ухватился за руку. Кольца были на месте. Ключ оставался на груди. Это означало, что отцу и брату можно было доверять. Однако сию минуту единственное, что его смутило, – это почему они не интересовались им все эти годы. Впрочем, вероятней всего, они были заняты и в ближайшее время все равно бы ринулись на его поиски, успокаивал себя Гассан. Они спускались не так долго, но столько, сколько Гассан мог поразмышлять и об образе своего отца, и похож ли он сам на него, не переставая искать сходство.

В своей келье города Ашшур с кроватью и шторами он заимел небольших размеров вещь с отражательной плоскостью в виде небольшого овала, в котором он мог видеть свое отражение. Отражавщее его образ стекло окаймлял обод, украшенный драгоценными камнями. Такие обрамления являлись планируемым подарком для Вишух А.

Гассан, продолжая следовать за слугой по винтовой лестнице, вспомнил свое отражение на глади и образ отца. Обросший короткой растрепанной бородой, он напоминал юноше свое отражение в «отображенице», как называл он маленькую вещицу, но если бы тот был в молодости.

Именно для Вишух А он украсил вещицу. Но как сделать так, чтобы она получила ее случайно, Гассан не придумал. Он улыбнулся от удовольствия, представив сцену, как девушка дается диву – собственному отражению в стекле. «Это принадлежит тебе, Вишух А…» – скажет он ей, когда вернется обратно. И вначале Вишух А изобразит неподдельное удивление штучке, через отражательную вещицу бросив взгляд на него. Как ему нравился этот взгляд, удивительный, независимый, чистейший, наивный и преданный. «Мне?!» – произнесла бы она. Но вдруг мысли Гассана прервал вид приемной комнаты, куда они наконец попали со слугой.