Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

– Точно! А ну, наливай бокалы! Несите еды, напитки, к нам достопочтенный… сын… как ты себя величаешь? У тебя есть величие какого-нибудь дипломатического статуса, сынок? – спросил Хоттаб.

– Везерь, отец. Везерь города Ашшура, – ответил Гассан.

– Ашшура?! Ты что, холоп трусливого Ашшурдана?! – удивился Хоттаб, не зная значения неизвестного ему слова.

– Не холоп я, там порядок, если честно, навожу, а он сейчас где-то у Быстрой реки отдыхает. Я его, считай, от болезни спас, – похвастался Гассан. – Бредил он, потел часто, бедняга. Сны кошмарные ему снились, с вскриками просыпался. Сейчас в себя приходит.

– Ах, вот что! Так ты, сынок, даром времени не терял?! Всем поприветствовать везеря Ассирийского из Ашшура! – приказал Хоттаб присутствующим.

Зал взорвался гулом оваций. Внезапное пламя огня, вырывавшееся из рогов, расположенных под потолком, поочередно ошеломляя но после привыкших не преломляя дух ликования сидевших за столом гостей, огонь, и восторжествование публики подхватили музыканты. Хоттаб проводил нашедшегося сына к себе за стол, он был бесконечно рад Гассану. Столы пришлось перестроить, Омар присоединился к ним.

К Гассану ибн Хоттабу со стороны отца и брата было много вопросов, как и у него к отцу и брату, и во всем их общении находились причудливые шутки, фразы, огорчавшие или наоборот, еще больше веселившие хмельную пирушку. Таким образом веселье продолжалось до самого утра, удленившись с прибытием нового величественного гостя. Разговорившись с родными, Гассан все же не желая беспокоить заходившие между ними разговоры о царе Израильского царства, замечая ярость на лице Хоттаба об его упоминании. Гассан старался поддерживать менявшиеся темы разговора на приумножение земель Магриба, о захвате ближних стран, об открытии новых путей, о путешествиях в неизведанные части света, о скорейшем их соединении, о чем больше упоминал отец Гассана. Другие из собравшихся, пришедших поздравить и почтить именинника, среди которых были и женщины, и мужчины, не только сидели и о чем-то шумно разговаривали, народ не забывал прославлять, вспоминал великого сулейтана и о себе, пускаясь в пляс. Люди пили, ели, снова пили, ели, снова пускались в пляс. Но тут произошел момент редкого случая среди этого застолья, один из гостей поплатился собой, вылетев из окна с помощью стражи. Тут же собравшиеся люди вспоминали о его жизни, о том, что он, оказывается, был хорошим человеком. Это действие стражников повлияло на других гостей их желание продемонстрировать себя, заставило следить за своей речью, пусть и с трудом сопротивляясь расслабленному состоянию в связи со много выпитого ими вина или солодовых и хмельных напитков, кто, что употреблял. Но всему приходит конец. Так и увеселению, которое, казалось бы, могло длиться без конца. Люди утомились и в конце концов завершили гулянье.

Спустя сутки, отъевшись на следующий день по-новому и восстановив организм, Гассан чувствовал себя в хорошей форме, обещая себе, что ни за что больше не прикоснется к опьяняющим напиткам. И только на второй день он поднялся с кровати изножья и изголовья ее опор которой представляли собой неизвестных диковинных зверей, он вспомнил о Вишух А, пожалев на короткое время, что ее нет рядом.

Выйдя на балкон своей опочивальни, схожий с тем, на который он спустился с неба, Гассан вновь обратил внимание на багровое зарево на горизонте, которого стало больше. Составив себе план поинтересоваться об этом феномене у отца с братом, потянувшись, он решил отправиться на поиски своих родных. Солнце уже давно стояло в зените. Горячий, нагретый воздух гнал Гассана внутрь помещения, где было весьма прохладно. На столике рядом с кроватью находился медный кувшин с прохладным освежающим налитком из кизила. Кроме того, тут же на медном в фарфоровом блюдце красовался манящий к себе пирог среди остальных расположенных на этом подносе. С трудом Гассан вспоминал, что происходило во время пира. Выйдя из комнаты, он обнаружил коридор без комнат с единственным выходом посередине, пустой, без каких-либо фресок и орнаментов, не было здесь и ни одной раскраски, лишь скудные, из песчаника серо-зеленого цвета стены.

– Ау. – Хотел привлечь к себе внимание Гассан.

Ответа не последовало. Тогда он направился к единственному в коридоре проему, но, заметив у края винтовой лестницы поднимавшегося слугу, остановился. Слуга, заметив везеря Ашшура, также замер.

– Ваше величие. Наш господин Омар Юсуф ибн Хоттаб просит вас присоединиться к охоте его величия. – Смотрел слуга снизу вверх.

– Какой охоте? – спросил Гассан.

Слуга повторил.

– Ты хоть что-нибудь знаешь? – попытался узнать истину везерь у раба.

Тот только повторял.

– Ладно, ладно, поняли мы тебя… – съязвил Гассан, прервав его на полуслове, поняв, что нового он от него ничего не узнает. – Давай, веди меня к брату.

– Прошу, ваше величие, следовать за мной, я покажу… – сказал слуга.