Приключения Оффенбаха в Америке

Вплоть до недавнего времени жалованье рабочим платили по субботам, и они почитали своим долгом начать возлияния не откладывая. Даже ткачи и пряхи, получавшие полтора-два франка в день, не позволяли себе отступать от традиции, что уж говорить о тех, кому платили по три франка и больше! Лучше заложить что-нибудь в ломбард, но не отказать себе в удовольствии.

Когда мы с Жюлем приехали в Париж и я поступил в Консерваторию, отец пристроил нас руководить хором в синагоге на улице Нотр-Дам-де-Назарет, а я еще и поступил в оркестр одного из театриков с бульвара Тампль. Играть приходилось каждый вечер, в том числе в вечер пятницы, когда начинается шаббат. Завистник из синагоги донес в Консисторию о том, что я не соблюдаю субботу. Нас с братом выгнали из Храма, потому что я сделался «тамплиером». Лишь несколько лет спустя я совершенно случайно узнал, какой мудрый (на запоздалый) ответ дала Консистория главному раввину: мы, иудеи, слишком долго были жертвами нетерпимости, так нужно всячески избегать ее самим.

Воспринимая заповеди как запреты, человек всё время боится провиниться, а потому не чувствует себя свободным и не испытывает радости. Отдыхать не значит не работать! Если работа приносит радость, отказываться от нее ради унылого безделья просто грех. Каюсь: я позволял себе многие шалости, играя в оркестре «Опера-Комик», – и совсем уж глупые (связывал между собой пюпитры и стулья музыкантов), и поостроумнее, когда мы с Зелигманом, тоже виолончелистом, устраивали музыкальную «чехарду»: играли ноты нашей партии по очереди. Но если работаешь ради денег, а не ради удовольствия, не менее глупо лишать себя радостей, которые можно добыть за деньги.

Я навел справки: американский рабочий получает в среднем один доллар и двадцать центов в день, работая по десять часов шесть дней в неделю. Шесть франков в день! И при таком богатстве он лишен возможности красиво отдыхать!

В Париже целые семьи отправлялись по выходным к парижским заставам, за которые были изгнаны кабачки и кабаре. Во всех увеселительных заведениях Бельвиля, Монпарнаса, Куртейя (табачный) дым стоял коромыслом, а в Марселе (я знаю Марсель!) танцам зачастую предпочитают игры – в кольца, кегли, петанк, и как же азартно там режутся в карты! Но и в самом Париже было где совершить жертвоприношение. И что бы там ни говорили гонители святого Понедельника, его почитатели не были сплошь пьяницами и чревоугодниками: все театры и балаганы на бульваре Тампль в его праздник были полны, а осматривать Всемирную выставку пятьдесят пятого года в понедельник являлось столько же народу, сколько в воскресенье, и устроители два дня продавали рабочим билеты по сниженному тарифу!

Конечно, у каждой медали есть оборотная сторона. Наш еженедельный карнавал был шумным и порой даже буйным, с драками и потасовками между овернцами и лимузенцами, портными и сапожниками, рабочими и военными. Доставалось и слабому полу – но уже позже, дома, когда добродетельная супруга принималась пилить пьяницу-мужа, шатавшегося непонятно где с непотребными женщинами. Так уж устроен мир, праведники живут вместе с неправедными, не насылать же на всех огонь и серу.

Моралисты увещевали рабочих отречься от святого Понедельника, стряпая поучительные пьесы и наставительные рассказы, которые печатали на плохой бумаге и продавали за несколько су. Рабочие находили этим деньгам куда лучшее применение. Тогда аббат Дрей решил зайти с другого боку и подсчитал убытки, причиняемые культом Понедельника: три франка неполученного жалованья плюс пять франков, потраченных в кабаках и балаганах, всё это умножить на пятьдесят недель – выходит четыреста франков в год! Вот почему рабочий прозябает в нищете, его жена ходит в обносках, а дети голодают! Так и представляю себе разговор благонравного аббата с неразумным рабочим:

– Сын мой, подумай, сколько денег ты теряешь понапрасну! Ты мог бы откладывать их и скопить капитал!

– А на что мне капитал?

– Имея капитал, ты мог бы не работать и жить в свое удовольствие!

– Я и так живу в свое удовольствие, не работая два дня в неделю!

Конечно, для американцев капитал – не рента, а средство делать business. Американец, заработавший денег, вложит их в какое-нибудь предприятие и будет работать вдвое больше, потому что растущее предприятие требует больше денег, или разорится вчистую и начнет всё с нуля. Конечно, есть еще филантропы, которые покупают за деньги спасение своей души, строя, например, школы и больницы для бедняков. Но они же и запрещают беднякам пить пиво и ходить в театры по воскресеньям.