Приключения Оффенбаха в Америке

Если муж путешествует с женой, он имеет право спать с ней за одной шторкой. Справа от меня как раз ехала супружеская пара, и какое-то время я невольно прислушивался к их шепоту. Напротив, со стороны юной мисс, скрывшейся за шторкой слева, не доносилось ни звука, если не считать легкого поскрипывания койки, когда она укладывалась. Я тоже вытянулся на своей кушетке, но из-за необычности новой для меня обстановки и по старой парижской привычке засыпать очень поздно я еще долго лежал с открытыми глазами.

Эрминия сопровождала меня в поездках несколько раз, но чаще мы путешествуем по отдельности и в разных направлениях. Раньше это не вызывало у нее подозрений, но с некоторых пор она старается встречать меня на вокзале, и мои просьбы поберечь здоровье, не подвергая себя опасности сквозняков, лишь увеличивают ее настойчивость. Я сам виноват: утратить доверие легко, а вернуть его трудно, почти невозможно. Наверное, именно на это я и потрачу остаток жизни, ибо кто я без Эрминии?

Ей было пятнадцать лет, когда мы познакомились: она – чернокудрая красавица-испанка, я – двадцатидвухлетний худосочный блондин, говорящий по-французски с немецким акцентом; она жила если не в роскоши, то в достатке, на улице Менар недалеко от «Комеди-Франсез», а я снимал небольшую квартирку в доме 44 по улице Фобур-Пуассоньер, в не самом фешенебельном квартале поблизости от Бульваров (хотя Генрих Гейне, живший в то же время на той же улице, был весьма доволен и говорил, что выражение: «как рыба в воде» следует заменить на: «как Гейне в Париже»). Эрминия могла бы сказать обо мне словами Периколы, обращенными к Пикильо:

Ты не богат и не красавец,
Ума и стати тоже нет…