Приключения Оливера Твиста

In its filthy shops are exposed for sale huge bunches of second-hand silk handkerchiefs, of all sizes and patterns; for here reside the traders who purchase them from pick-pockets.	В грязных его лавках выставлены на продажу огромные связки подержанных шелковых носовых платков всевозможных размеров и расцветок, ибо здесь проживают торговцы, скупающие эти платки у карманных воришек.
Hundreds of these handkerchiefs hang dangling from pegs outside the windows or flaunting from the door-posts; and the shelves, within, are piled with them.	Сотни носовых платков висят на гвоздях за окнами или развеваются у дверных косяков, а в лавке ими завалены все полки.
Confined as the limits of Field Lane are, it has its barber, its coffee-shop, its beer-shop, and its fried-fish warehouse.	Как ни узки границы Филд-лейна, однако здесь есть свой цирюльник, своя кофейня, своя пивная и своя лавка с жареной рыбой.
It is a commercial colony of itself: the emporium of petty larceny: visited at early morning, and setting-in of dusk, by silent merchants, who traffic in dark back-parlours, and who go as strangely as they come.	Это нечто вроде коммерческой колонии, рынок мелких воров, посещаемый ранним утром и в сумерках молчаливыми торговцами, которые обделывают свои делишки в темных задних комнатах и уходят так же таинственно, как и приходят.
Here, the clothesman, the shoe-vamper, and the rag-merchant, display their goods, as sign-boards to the petty thief; here, stores of old iron and bones, and heaps of mildewy fragments of woollen-stuff and linen, rust and rot in the grimy cellars.	Здесь продавец платья, сапожник и старьевщик выставляют свой товар, который для мелких воришек заменяет вывеску; здесь кучи заржавленного железа и костей, заплесневевшие куски шерстяной материи и полотна гниют и тлеют в мрачных подвалах.
It was into this place that the Jew turned.	Вот в этот-то переулок и свернул еврей.
He was well known to the sallow denizens of the lane; for such of them as were on the look-out to buy or sell, nodded, familiarly, as he passed along.	Он был хорошо знаком чахлым его обитателям, и те из них, которые оставались на своем посту, чтобы продать что-нибудь или купить, кивали ему, как старому приятелю, когда он проходил мимо.
He replied to their salutations in the same way; but bestowed no closer recognition until he reached the further end of the alley; when he stopped, to address a salesman of small stature, who had squeezed as much of his person into a child's chair as the chair would hold, and was smoking a pipe at his warehouse door.	На их приветствия он отвечал кивком, но ни с кем не вступал в разговор, пока не дошел до конца переулка; здесь он остановился и заговорил с одним торговцем, очень маленького роста, который, втиснув кое-как свою особу в детское креслице, курил трубку у двери своей лавки.
'Why, the sight of you, Mr. Fagin, would cure the hoptalmy!' said this respectable trader, in acknowledgment of the Jew's inquiry after his health.	- Стоит на вас посмотреть, мистер Феджин, - и слепоту как рукой снимет! - сказал сей почтенный торговец, отвечая на вопрос еврея о его здоровье.
'The neighbourhood was a little too hot, Lively,' said Fagin, elevating his eyebrows, and crossing his hands upon his shoulders.	- Слишком уж жарко было здесь по соседству, Лайвли, - откликнулся Феджин, приподняв брови и скрестив руки.
'Well, I've heerd that complaint of it, once or twice before,' replied the trader; 'but it soon cools down again; don't you find it so?'	- Да, мне уже два раза приходилось выслушивать такие жалобы, - ответил торговец. - Но ведь огонь очень скоро остывает, не правда ли?
Fagin nodded in the affirmative.	Феджин в знак согласия кивнул головой.
Pointing in the direction of Saffron Hill, he inquired whether any one was up yonder to-night.	Указав в сторону Сафрен-Хилла, он спросил, заглядывал ли туда кто-нибудь сегодня вечером.