Приключения в Гран-Чако

— Я и об этом спрашивал охотника, и вот что он мне ответил. Когда кто-нибудь ограбит другого или разбогатеет каким-либо нечестным способом, он начинает говорить, что нашел сокровища Лопеса. У нас на родине в таком случае говорят, что выиграли в лотерею, но обычно это бывают деньги бедных вдов и сирот.

— Уж если кто нашел клад, он не станет рассказывать об этом всякому. Мне очень хотелось бы исследовать его сундуки и бумаги. Донья Долорес помогла бы нам прочитать то, что в них написано, — не сдавался Хоакин.

На лицах остальных было видно, что и они непрочь сделать то же. Тем более охотник был далеко и не смог бы помешать им. Но Дон Хосе громко закричал:

— Попробуйте только и вы будете иметь дело со мной, прежде чем я выгоню вас с работы. И даже если бы там были сокровища — посмотрите, ведь он не запер их, показывая, как он нам доверяет. И если кому-нибудь из вас пришло в голову… Смотрите, Джованни возвращается! Да здравствует наш славный охотник!

— Бросьте ваши глупости, — огрызнулся Джованни. — Лодка ждет меня, а Карай еще целый час будет спать на том берегу. А я пока соберусь в дорогу, выспаться-то еще успею, ведь к вечеру мы вернемся.

Никто не отвечал, и Джованни начал собираться в путь. У каждого он что-нибудь требовал. Все должны были ему помогать. Сначала ни у кого не было особен-я ого желания слушаться его, но чем больше вещей он хотел взять с собой, тем охотнее ему приносили их. Прежде всего он рассовал по карманам несколько дюжин патронов, позаботился о дроби, пулях и кусочках олова, словно собираясь перестрелять весь Ноев ковчег…

Потом он начал брать у всех продукты: сыр, сухари, сушеное мясо, вино и коробки консервов, так что всего этого ему хватило бы по крайней мере на неделю. Не забыл и пятилитровую флягу с ромом.

— А это, Джованни, не возьмете с собой? — обратился к нему один из пеонов, протягивая колодку для снимания сапог. — Когда вы перейдете через пустыню, будет очень приятно снять с себя сапоги, затвердевшие от соли.

Эта фраза, произнесенная с необычайной серьезностью, вызвала бурю смеха. Два пеона охотно помогли уложить все новое имущество в три огромных мешка и понесли их к берегу.

— Джованни! — окрикнул его дон Хосе, когда итальянец, по охотничьему обычаю, молча тронулся к реке. — Патроны ты взял, а ружье оставляешь?

Итальянец выругался.

— Это все спешка! Тот человек любого сведет сума!

И, пошатываясь под тяжелой поклажей, он вернулся за ружьем.

Но едва он снова двинулся в путь, как его окликнула донья Долорес.

— Охотник просил вас взять с собой мачете. Вам придется идти через заросли и нельзя будет принуждать его, больного, расчищать себе дорогу охотничьим ножом.

Джованни вернулся еще раз.

— Конечно! Я забыл, что Карай нужна будет нянька. Я должен расчищать ему дорогу, словно у меня нет других дел, — ворчал он.

— Как тебе не стыдно, Джованни, говорить так, — накинулся на него управляющий. — Разве ты не знаешь, что он болен и слаб? Ведь если он тебе не поможет, весь твой багаж достанется индейцам.

— Хотелось бы мне видеть это. Впрочем, ведь ему это было бы наруку.

Никому не хотелось спать. Все столпились на высокой скале и смотрели вниз. Ярко светила луна. На берегу сидели два индейца, которые терпеливо ждали, покуривая свои трубки. И лишь когда пришли с багажом и свалили его на землю, краснокожие воины поднялись и подтащили лодку ближе к берегу.

Они пробовали объяснить Джованни знаками, что лодка не поднимет столько багажа, двух гребцов да еще такой «привесок», как Джованни. Они объяснили, что сначала переправят итальянца, а потом его вещи, или наоборот, но Джованни не соглашался, явно давая понять, что не доверяет им.

Он погрузил мешки в лодку и влез в нее сам. Краснокожие колебались, глядя на перегруженный челнок, но затем вспомнили, что охотник приказал повиноваться этому великану. Некоторое время они совещались. Потом один из гребцов, стоявший на земле, начал осторожно двигать лодку к воде.

Лодка шла медленно, и Джованни начала злить эта медлительность. Он окрикнул своих приятелей и попросил их помочь. Парагвайцу дружно налегли, и челн закачался на волнах.

Но индеец не направил лодку против течения, не отвел ее от берега и плыл медленно, не спеша. Он хорошо знал, что должно случиться, — он знал свою лодку.

— Что за штучки? — закричал на него Джованни, когда ноги у него очутились в воде. — Карай предоставил мне лодку, которая течет!

— Разувайся быстрей, Джованни! — советовали ему пеоны, но было уже поздно.

Джованни резко вскочил на ноги, но делать это в узком челноке, вытесанном из одного куска дерева, было чересчур рискованно, и поэтому он потерял равновесие и упал через борт. Индейцы были готовы к этому.

Рулевой своим весом удержал лодку в равновесии, но вода все-таки ее захлестнула. Поэтому он тоже соскочил в воду, чтобы облегчить лодку, и отбуксировал ее к берегу.

Сверху слышался громкий хохот.

— Первое крещение! Здорово ты начинаешь свой путь! Эвива Джованни! — кричали все. Джованни был вне себя от злости.