Прикосновение

В молодые годы я всегда ассоциировала юг с теплом. Чем дальше от севера к югу, воображала я, тем мягче зимы, тем жарче лето. Зато потом ощущение, что место может находиться на юге, но ты все равно промерзнешь там до костей, было неоднократно пережито мной на практике во многих телах с посиневшими от холода губами. То есть так часто, что я и со счета сбилась. Помню, как приезжала на берег Средиземного моря, совершенно неготовая к тому, что на меня обрушится снег с дождем, а тротуары будет покрывать ледяная корка. После чего быстро меняла свое изящное тело на что-нибудь местное, с утеплением вокруг пухлого брюшка, в надежде сменой системы циркуляции крови притупить стресс от превратностей климата.

В теле Себастьяна Пьюи мне не показалось тепло. Сойдя с экспресса на вокзале в Монпелье – заурядном, не слишком выразительном здании, каких много на французских железных дорогах, – я сразу же кончиками пальцев почувствовала леденящий холод и поняла, насколько плохо защищал тонкий плащик от проливного дождя. Я забилась в привокзальную табачную лавку, где помимо сигарет и шоколада торговали колодами карт с самыми непристойными картинками, и стала дожидаться Марийон Бюклер. Но та не появилась. Вместо нее я увидела пышную даму в шубе из рыжей лисы, нос которой фривольно болтался у женщины на плече. Она подошла и почти прокричала:

– Как? Это все еще ты?

Теперь у нее было несколько подбородков, стекавших друг на друга и покрытых таким же толстым слоем пудры, как и лицо. Щеки ее свисали ниже линии первого подбородка. Прическа выглядела как последствие авиакатастрофы. Ее ногти покрывал ярко-красный лак, губы – слой пурпурной помады, и когда она проплыла мимо меня, возникло ощущение, что я – легкая шлюпка, попавшая под волну, поднятую могучим линкором.

– Боже милостивый, – усмехнулась она. – Ты выглядишь ужасно.

Сама же Янус блистала сейчас в теле…

– Я чувствую себя как Грета[12]. Я сейчас похожа на Грету?

…в теле женщины, у которой с Гретой не было, разумеется, ничего общего. Янус порылась в сумочке с золотыми цепочками вместо ремней и достала из нее толстую пачку евро с восклицанием:

– Неужто это мое? Конечно, мое!

Я улыбнулась терпеливой улыбкой смущенного сына, только что встретившего с поезда свою эксцентричную мамашу, и, деликатно взяв ее под локоть, вывела из здания вокзала подальше от любопытных взглядов.

– Что случилось с Марийон?

– Пришлось оставить ее в женском туалете. Ей вдруг приспичило, понимаешь? Вот бедняжка! И не смотри на меня так, – добавила она, шлепнув меня по руке. – Я переключилась с десяток раз, пока мне не подвернулась великолепная Грета. Как я тебе?

– Не думаю, что это ее типаж.

– Зато я сама – ее типаж, – легкомысленно возразила она. – И если не сию секунду, то скоро стану. И вообще, мы все сделали правильно. Нас никто не смог бы отследить в парижском метро. Даже Галилео.

Я скривилась:

– Хорошо, но только давай теперь обойдемся без необязательных прыжков. Им невозможно было вычислить нас в парижской толпе, но вдруг из местной больницы до них дойдет слух о случае с Марийон? Тогда, зная город, они снова возьмут наш след.

– Но почему, моя драгоценная, – спросила она, – ты выглядишь такой испуганной?

– Если бы тебе выпала на долю хотя бы часть моих мучений последних дней, ты бы тоже пугалась собственной тени.

– В таком случае нам следовало отправиться в аэропорт, улететь в безымянную страну с хижинами и лачугами, разбросанными по склонам холмов, где в больницах никто не станет наводить справок, а если станет – то не найдет никаких записей.

– Возможно, – ответила я, – но только здесь речь идет о большем, чем они и мы.

– Что может быть больше?

– Галилео проник в «Водолей».

– Почему ты так в этом уверена?

– Если это не так, почему его досье – сплошная ложь?

– Ты только предполагаешь, но у тебя нет доказательств. И даже если все правда, не понимаю, зачем тебе я.

– Такие, как мы, никогда не работают вместе. Мы – всего лишь конкуренты в мире красивых тел и чрезмерно дорогих развлечений. В Майами мы вели себя как типичные призраки – совершали прыжки и бежали, а за свои ошибки получили пули. И сейчас мы сделали то, что от нас вполне ожидали, – смешались с толпой в час пик, легко и часто меняя тела. Призраки не сотрудничают между собой. Давай же мы станем сотрудничать. А потому больше никаких скачков без крайней необходимости.

Янус отвернулась и посмотрела на свое отражение в окне.

– Жалею об одном. В таком случае я бы выбрала себе кого-то не столь экстравагантного.