Прикосновение разрушения

Персефона впервые вспомнила о розе, которая оказалась у нее на столе несколько дней назад. Роза все еще лежала там, увядшая и забытая после происшествия с Лексой. Тогда она решила, что ее прислал Аид, но теперь осознала, что цветок был не от него. Тогда нужно было сказать Елене, чтобы больше она не принимала для нее подарки и конверты без подписи.

Ей вдруг стало неспокойно. Персефона смяла письмо в руках и выбросила, выйдя из лифта.

Она вызвала такси и отправилась в больницу, чтобы навестить Лексу.

Ей никогда не привыкнуть к этому месту. От одного приближения к нему ее охватило беспокойство – и оно только усилилось, когда богиня поднялась на второй этаж и пошла по коридору к палате Лексы. Она вдруг остановилась, заметив Элишку и Адама, разговаривавших с доктором.

– Нам пора принимать решение, – произнес врач.

Родители Лексы были убиты горем.

Персефона спряталась за компьютерную стойку и прислушалась.

– Сколько она еще проживет? После того как аппарат отключат? – спросил Адам.

– Это зависит только от нее. Могут пройти секунды или дни.

У Персефоны внутри все сжалось.

– Конечно, решать только вам, – сказал доктор. – Я дам вам время подумать. Если у вас появятся вопросы, пожалуйста, дайте мне знать.

Персефона повернулась и побежала по коридору в туалет. Она едва успела добраться до унитаза, как ее стошнило. Когда рвотные позывы прекратились, она тяжело задышала.

Ей пришлось собираться с духом намного дольше, чем она думала, и к тому времени, как она вернулась к палате Лексы, Элишка уже была одна. Она подняла взгляд, когда вошла Персефона, и улыбнулась ей:

– Здравствуй, Персефона.

– Здравствуйте, миссис Сидерис. Надеюсь, я вам не помешаю. Мне следовало предупредить заранее о своем приходе.

– Все в порядке, милая. – Элишка вытянулась. – Если ты пока здесь побудешь, я, пожалуй, схожу прогуляться.

Персефона кивнула и заставила себя улыбнуться. Когда Элишка ушла, она присела на кровать Лексы и осторожно взяла ее за руку. На коже Лексы виднелись синяки, оставленные капельницей, и следы от пластыря, удерживавшего трубки на ее теле.

Вина легла на плечи Персефоны тяжким грузом. Она не смогла найти исцеление для травм Лексы. За нее дышал аппарат искусственной вентиляции легких, поддерживая жизнь в ее теле, и родители Лексы хотят его отключить.

Худший кошмар Персефоны стал реальностью.

Что такого ужасного в том, чтобы увидеть, как она спустится в подземное царство?

На этот вопрос должен был иметься простой ответ, но все было намного сложнее. А с учетом недавнего предложения Аида вылезла наружу истина мучивших ее мыслей. Что, если ей и Аиду не суждено всегда быть вместе? Что, если она потеряет доступ к подземному царству и душам? Тогда она потеряет контакт и с Лексой.

Персефона поняла, что даже когда они с Аидом были в ссоре, бог мертвых позволил ей сохранить его благо. Она могла в любой момент спуститься в подземное царство и навестить души, но не сделала это. Сама мысль об этом была слишком болезненна и наполняла ее тревогой – и это не изменится, если они снова расстанутся.

– Не знаю, слышишь ли ты меня, – произнесла Персефона. – Но мне нужно так много тебе рассказать.

Взяв Лексу за руку, она начала делиться всем, что с ней случилось.

Богиня рассказала об ультиматуме Кэла.

– Мне нужно было рассказать тебе все сразу, как это случилось. – Она замолчала и тихо рассмеялась: – Я уверена, ты бы посоветовала мне уволиться – бросить все и открыть новую газету или что-то подобное.

Потом она рассказала подруге о сделке Аида с Аполлоном и о том, как расстроила его план встретиться с ним без нее. Она также рассказала о «Беззаконии» и всем том, что узнала об Аиде.

Ее глаза увлажнились, пока она говорила:

– А потом он предложил мне выйти за него замуж, и я ответила: «Нет». Я прямо слышу, как ты спрашиваешь меня, о чем я думала, и, честно говоря, я не знаю. – Персефона умолкла и покачала головой: – Я только знаю, что, как бы я ни любила его, я не могу выйти за него прямо сейчас.

Единственным ответом было жужжание аппарата искусственной вентиляции легких.

Никогда прежде богиня не чувствовала себя такой одинокой.

– Лекса! – Губы Персефоны скривились, и огромные слезы затуманили ее зрение. Она прижалась поцелуем к руке своей лучшей подруги и прошептала: – Я так по тебе скучаю.

Вдруг воздух вокруг наполнился ароматом полевых цветов, горьких цитрусов и мяты. Персефона напряглась и собралась так быстро, как смогла.

– Мама.

На нее накатила досада – по голосу было очевидно, что она плачет. Она не повернулась к Деметре.

– Что ты здесь делаешь?

– Я узнала о Лексе, – ответила та. – И пришла узнать, в порядке ли ты.

Ее подруга лежала в больнице уже две недели. Если бы Деметре действительно было не все равно, она бы появилась здесь намного раньше.

– У меня все отлично.

Она почувствовала, как ее мать подошла ближе.

– Аид отказался ей помочь?