Принцесса-невеста

С флагмана Армады принц Хампердинк, задрав голову, озирал Утесы Безумия. Это обыкновенная охота, ничем не хуже прочих. А добычу выбросим из головы. Что антилопа, что невеста – процедура та же. Собираем улики. И действуем. Сначала расследуем, затем стреляем. Если расследуем наскоро, весьма не исключено, что выстрел запоздает. Не торопимся. И, застыв в раздумьях, он взирал на голые Утесы.

Недавно по ним явно кто-то лез. Вверх тянулись следы ног, ровной линией, – само собой, делаем вывод, что была веревка, тут взбирались по тысячефутовой веревке, перехватывая руками, а изредка отталкиваясь ногами для равновесия. Подобное восхождение требует силы и подготовки, и принц мысленно поставил галочки: мой враг силен; мой враг предусмотрителен.

Взгляд его остановился футах в трехстах от вершины. Тут картина была занимательнее. Следы ног глубже, чаще, идут не по прямой. Либо в трехстах футах от вершины кто-то нарочно отпустил веревку, в чем ни малейшего смысла нет, либо веревку перерезали, когда кому-то оставалось еще триста футов пути. На последнем отрезке восхождение совершали прямо по скале. Но кому хватит на это способностей? И отчего он вынужден был прибегнуть к ним в смертельно опасный момент, в семистах футах от гибели?

– Мне нужно осмотреть вершину Утесов Безумия, – сказал принц, не потрудившись обернуться.

У него из-за спины граф Рюген только и ответил:

– Будет сделано, – и стал ждать дальнейших указаний.

– Одну половину Армады отправь на юг вдоль побережья, другую на север. В сумерках они встретятся возле Огненного болота. Флагман пристанет к берегу при первой же возможности; ты с солдатами – за мной. Готовь белорожденных.

Граф Рюген подал знак канониру, и повеления принца загрохотали меж Утесов. Вскоре Армада стала раздваиваться, и лишь огромный флагман принца пошел вплотную к берегу, ища, где бросить якорь.

– Вон там, – чуть погодя скомандовал принц, и корабль принялся маневрировать, продвигаясь в безопасную бухту.

Это отняло некоторое время – впрочем, немного, ибо капитан был опытен, да еще и принц нетерпелив – кому охота рисковать?

Хампердинк спрыгнул на берег, затем спустили трап и вывели белорожденных. Более всех своих свершений принц гордился этими лошадьми. Однажды у него будет целая кавалерия, но чистота породы – дело кропотливое. Сейчас у него имелось четыре одинаковых белорожденных. Неутомимые белоснежные великаны. Двадцать ладоней ростом. На равнине за ними никому не угнаться, и даже в холмах и на камнях почти ровня им разве что арабские скакуны. В спешке принц брал всех четырех – без седла (иначе он не ездил) скакал на одной, троих вел в поводу и посреди скачки пересаживался, чтобы ни одна лошадь не успевала утомиться под его грузной тушей.

Сейчас он запрыгнул на белорожденную и был таков.

Не прошло и часа, он прискакал на вершину Утесов Безумия. Спешившись у обрыва, опустился на колени и приступил к осмотру местности. К толстенному дубу привязывали веревку: над корнями исцарапана и содрана кора. Вероятно, тот, кто добрался до вершины первым, веревку отвязал, а тот, кто висел на ней в семистах футах над водой, ухитрился пережить восхождение.

Натоптанное место принца озадачило. Не поймешь, что тут было. Наверное, они совещались: две пары следов ушли прочь, одна осталась – кто-то расхаживал туда-сюда по краю. Затем на краю появились вторые следы. Хампердинк разглядывал их, пока не пришел к двум выводам: (1) здесь случился фехтовальный поединок, (2) противники были мастера. Длина шагов, быстрота финтов – все отчетливо явилось его зорким глазам, и второй вывод он пересмотрел. По меньшей мере мастера. А то и лучше.

Хампердинк зажмурился и принюхался, пытаясь учуять кровь. В столь неистовом поединке кровь наверняка пролилась. Тут нужно целиком обратиться в нюх. Принц учился этому годами, с того самого дня, когда на него с древесного сука внезапно кинулась раненая тигрица. Тогда он выслеживал жертву глазами, и это его чуть не убило. С тех пор он доверял только обонянию. Если в радиусе сотни ярдов пролилась кровь, он ее отыщет.

Он открыл глаза и без колебаний направился к груде крупных валунов, где в конце концов отыскал кровь. Лишь несколько капель, уже высохли. Но с тех пор прошло не больше трех часов. Хампердинк улыбнулся. С белорожденными три часа – плевое дело.

Он еще раз проследил весь поединок – что-то его смущало. Противники двигались к обрыву, затем прочь, затем снова к обрыву. Иногда вела левая нога, иногда правая – никакой логики. Фехтовальщики явно меняли руки – зачем бы мастеру так делать, если сильная рука не изранена до полной бесполезности? Однако ничего подобного, от такой раны остался бы кровавый след, а на земле не наберется столько крови.

Странно, очень странно. Хампердинк бродил по вершине. Что еще страннее, в бою никто не погиб. Принц опустился на колени подле отпечатка тела. Ясно, что здесь без чувств лежал человек. Но кровь опять не пролилась.