Принцесса-невеста

– Потому что ты недостойна похвал, – отвечала старуха и вдруг заорала: – В твоих объятиях была любовь, а ты бросила ее ради золота! – Она развернулась к толпе. – Ей-богу, не вру – в Огненном болоте подле нее была любовь, а она выбросила ее, точно мусор, ибо вот она кто – королева мусора!

– Я дала слово принцу… – начала Лютик, но старуха не унималась:

– Спросите, как она пережила Огненное болото? Спросите, одна ли она шла? Она покинула свою любовь, захотела стать королевой золы, королевой отбросов – я-то старая, мне помирать не страшно, я одна не боюсь правды, ну так вот вам правда – кланяйтесь королеве тины, коли охота, а я не стану. Славьте ослизлую королеву нечистот, коли приспичило, а я не буду. Восторгайтесь красотой выгребной королевы, только без меня. Без меня! – Она уже надвигалась на Лютика.

– Уведите ее, – приказала та.

Но солдатам не удавалось обуздать старуху, старуха наступала, голос ее гремел все громче, и громче, и Громче! и громче! и ГРОМЧЕ, и ГРОМЧЕ! и…

Лютик с криком проснулась.

Она лежала в постели. Одна. В безопасности. До свадьбы еще шестьдесят дней.

Но у нее начались кошмары.

На следующую ночь Лютику приснилось, что она родила первенца

* * *

Прервемся пока – ну как вам? Здорово старик Моргенштерн всех облапошил? Вы ведь сначала подумали, что они поженились по правде? Я-то еще как подумал.

Это одно из ярчайших моих воспоминаний о том, как папа читал. У меня, как вы помните, пневмония, но я уже очухиваюсь, книжка ужас как меня увлекла, а в десять лет знаешь одно: что бы ни случилось, в конце все будет хорошо. Пускай они, писатели эти, хоть из кожи вон лезут, тебя пугая, но в душе ты знаешь, ты ни капельки не сомневаешься, что в итоге справедливость восторжествует. И Уэстли с Лютиком – ну, им, конечно, выпали всякие невзгоды, но они поженятся и будут жить долго и счастливо. Я бы на семейное наследство поспорил, найдись такой лопух, что согласился бы со мной спорить.

Короче, едва папа дочитал ту фразу, где свадьбу впихнули между совещанием министров и чем-то там казначейским, я сказал:

– Ты неправильно прочел.

Отец мой – плюгавый, плешивый и парикмахер; вы же помните, да? Слегка безграмотный. В общем, если человеку трудно читать, не надо бы его одергивать, что он, мол, прочел неправильно, – жизнь, знаете ли, дороже.

– Читаю тут я, – сказал он.

– Я знаю, но ты все перепутал. Она не вышла за сволочного Хампердинка. Она вышла за Уэстли.

– Вот тут все сказано, – сказал папа, уже закипая, и начал заново.

– Значит, ты страницу пропустил. Или еще как. Давай по правде, а?

Он рассердился довольно сильно:

– Я ничего не пропускал. Прочел слова. Вот слова, я прочел, спокойной ночи, – и ушел.

– Ну пожалуйста, не уходи! – крикнул я, но он у меня упрямый, я и оглянуться не успел, как заходит мама и говорит: