Принцип неопределенности

На руках и лодыжках девиц болтались разноцветные, казалось чешуйчатые браслеты. Больше ничего не прикрывало их нагие тела, лишь в свете лучины я заприметил странное – черепа их были сильно вытянуты назад, что исказило черты лиц, придав им непривычную и далеко не самую привлекательную форму.

Они облачили меня в набедренную повязку и короткую накидку, украшенную всё той же цветной чешуей и длинными красными перьями. Девушка что-то коротко сказала на непонятном языке. Подол входа одёрнули, передо мной предстала площадь, наполненная людьми. Факелы, которые они сжимали в руках, осветили обстановку комнаты, в которой я находился. Постелью мне служила шкура в зелено-белую полоску. Каменные стены покрывали замысловатые узоры, а подле моего ложа стояла богато украшенная полудрагоценными камнями посуда с недоеденными плодами чудной, неземной формы.

Девушки мягко подтолкнули меня к выходу, от толпы я ощутил странный словно бы острый на вкус оттенок доброжелательности и восхищения. Стоило сделать шаг, как толпа упала на колени, каждый склонился до самой земли. За окружающими строениями виднелось нечто необычное, приковавшее моё внимание – то были гигантского размера грибы. Даже ночная мгла не могла скрыть эти громадные зонтики. Всё страннее и страннее…

Низкорослый человек почтительно подвёл меня к повозке. Луна осветила удивительную картину: легкий экипаж стоял на нескольких шевелящих усами гигантских насекомых.

Я решил и далее следовать согласно представленному маршруту, пусть я не понимаю их речи, и возможно через некоторое время мне придется притвориться поврежденным умом, но я не находил повода обратиться к кому-либо или выяснить, кем они считают меня. Царем? Жрецом? Кем-то еще? Кто бывший владелец этого рыхлого и явно не моего тела? И насколько это сон?

Моё седалище заняло почётное место в роскошной повозке. Погонщики ткнули хитрой формы палками в зазоры меж головами и панцирями насекомых, повозка двинулась и быстро покатилась по грунтовой дороге. Впереди постепенно вырастала пирамида, чью срезанную вершину озаряли пляшущие огни. Повозка споро достигла подножья пирамиды, окруженной бессчётным людом.

Как только я вышел из повозки, меня немедля осыпали множеством красных чешуек. Толпа почтительно расступилась, давая мне подойти к рукотворному холму. Стоило мне приблизиться к нижним ступеням пирамиды, как ко мне подобрались четыре бугая пугающей наружности. С их поясов свисали засушенные человеческие пальцы, на плечах были взгромождены шипастые дубины с острыми хитиновыми зубцами.

Я оглянулся назад, на экзальтированную толпу, и понял, что дорога у меня осталась только одна – наверх.

Эти уроды с вытянутыми черепами сопровождали меня до самой вершины пирамиды, вблизи оказавшейся ступенчатым зиккуратом. На всякий случай я всё прокручивал в голове варианты действий, а именно каким образом я объясню жестами, что потерял дар человеческой речи. Или то, что мне нужно уйти отсюда. Процессия со мной во главе медленно под одобряющие крики поднималась вверх, мимо ярусов изукрашенных резьбой камней. Ярус за ярусом в резных картинах рассказывалась история о повторяющемся цикле, начале и конце.

Каменные блоки, плотно прижимаясь друг к другу, держали на себе вес следующего яруса могучих глыб. Дабы подняться на ступень выше, надо было не только попирать нижестоящих, но и быть готовым подставить и себя самого под вес следующего яруса, передавая тем самым дополнительное усилие ниже. Гравитация как фундаментальная сила диктовала положение как камням, так и людям.

А что давит на верхний ярус? Я поднял глаза к небу и едва сдержал тошноту. На предпоследней к вершине ступени виднелась пугающая картина: лежали десятки полуобгоревших человеческих тел. Я встал как вкопанный на лестнице, но ощутил спиной внимание тех самых крепких парней с дубинами и продолжил подниматься.

На самой вершине находилось всего несколько человек. Один из них держал высокий шест с насаженной на него головой огромного насекомого, четверо воинов крепкого телосложения с раскрашенными лицами стояли по углам площадки. Ветер донес на меня сладковато-горький чад жаровен, смешанный с тошнотворным запахом сгоревшей плоти.

Но посреди ровной площадки находился некто, вызывающий истинный первобытный ужас. Передо мной предстал человек в окровавленной одежде, сшитой из лоскутов человеческой кожи, руки его по локоть были в крови, волосы спутались, пряди беспорядочно спадали ржавыми лохмотьями на лицо. Свет от жаровен отражался на лихорадочно блестевшем, покрытом каплями пота лице. Замочные скважины крохотных зрачков вели во тьму.

Я подался было в отвращении назад, но готовая ко всему стража грубо схватила меня и втащила по последним ступеням на самый верх, бросив моё тело на массивный алтарь. Затем, растянув руки и ноги в стороны, они крепко привязали меня к горячему камню.