#Природа, #Родина, #Литература, #Любовь

Солнце вкушало студень последнего снега в колее дороги. Крона леса гляделась, будто обнесённая мальчишками виноградная лоза, но обшитые шёлком паутины, голые её ветви всё равно казались нарядны. Одни только угрюмые сливы, словно высеченные из серого камня, тяготились сыростью и тенью, в которой им предстояло пережидать весну.

Казалось, всё находится в спокойном предвкушении, как вдруг… Ярким пятном, молочной каплей, жемчужиной в оправе чернёного серебра крыльев я разглядел на карнизе дома трясогузку. Скромная, худенькая, она из последних сил пыталась привлечь моё внимание. Восторженно приветствуя, трясогузка сбегала по крыше навстречу, а я, обрадованный сверх всякой меры, кричал ей в испуге, умоляя быть осторожной. Она же оступалась, роняя себя, и улыбалась от крыла до крыла.

Милой птахе было не до всегдашних реверансов23, так убыла утомлена с дороги. Она степенно ходила вдоль конька пешком туда-сюда, наслаждаясь моей радостью и теплом, исходящим от нагретой солнцем крыши.

Уже к полудню птица оправилась, обрела прежнюю стать и походку, а её пение, что неизменно трогало меня, казалось хрустальным ручьём тихих слёз берёзы, которые бьются об отверзнутый24 кусочек бересты, и засахариваются скорее, чем успевают понять, что произошло…

Четыредесять…

…старинная русская единица счёта25

– Так, когда это было?

– В одна тысяча девятьсот… Да, какая разница, когда?! Это происходило в самом деле, и довольно о том.

Накануне майских праздников, улицы города, как обычно, – мели, скребли и тёрли. Тщательно вычищенный поребрик26 красили маленькими кисточками, а на пыльном – растирали краску вместе с грязью, прямо так, от чего получались диковинные оттенки, не существующие в палитре художников, но то и дело встречающиеся в окружающей их яви.

За два дня до праздничной даты, каждая травинка оказалась причёсана на пробор граблями, так что редкий прохожий, привыкший сыпать сор из кармана мимо пухто27, решался сделать это. Чаще всего, оглядев чистый сад28 и выметенную панель29, он разжимал ладонь, выпуская обратно в карман всё, что было найдено там, в ожидании тэшки30. Наскоро прибранный, город выглядел как парнишка, которого мать умыла перед именинами, надела на него красную рубаху и, зачесав мокрые вихры назад, наказала сидеть тихо, да не портить вида до прихода крёстных. А там уж – растреплется чуб, и брат, рванув за ворот, порвёт сшитый мамкой наряд.

Как бы там ни было, – страна готовилась достойно встретить очередной День Победы, и я, вместе со своими учениками, наводил порядок на улицах города, подбирая мусор, вымазывая мелом хрупкие стволы рябин и пропалывая газоны.

– Ну что, ребята, хорошо мы поработали? – Спросил я у своих учеников, принимая у них из рук лопаты и грабли.

Мальчишки закивали согласно, и я поинтересовался, чем они будут заняты в самый день праздника. Оказалось, что большинство ребят поедут с родителями на природу, и лишь немногие собирались перед тем положить пару гвоздик на могилу дедушки-фронтовика.

Выслушав ребят, я призадумался. Выходило, что день, ради памяти о котором мы старались, был им как бы и не нужен вовсе. Конечно, жизнь не топчется на месте, но любая из дорог, так устроен мир, построена на костях предков, некогда наметивших её.

Грядущий день был особенным, и я не мог спокойно наблюдать за тем, как равнодушны сверстники мальчишек, некогда приписавших себе лета, чтобы с оружием в руках, плечом к плечу со своими отцами и братьями стоять на защите Родины…

– Слушайте! Обождите! – Остановил я ребят. – Давайте, отпразднуем этот День Победы вместе.

И я быстро изложил план, который внезапно созрел в моей голове:

– Три раза в неделю мы с вами бегаем кросс, восемнадцать километров. Это, конечно, тяжело, но уже вошло в привычку. И я предлагаю в этот День Победы совершить скромный подвиг и пробежать тридцать шесть километров!

Ребята опешили:

– А чего так много-то?

– Потому, что именно столько проходил наш солдат-пехотинец за один день войны.

– Да ну… – Недоверчиво протянули мальчишки.

– Ну да! – В тон им ответил я, и добавил, – Вы, конечно, можете отказаться. Но считаю, что только так, а не посиделками у костра в лесу, можно почтить память погибших за нашу с вами счастливую жизнь.

– Мы не на комсомольском собрании… – Подал было голос один из ребят, но я жёстко прервал его:

– Так и погибали твои сверстники, не лёжа на полатях, а в окопах, на фронтах Великой Отечественной.

Ранним утром, 9 мая одна тысяча девятьсот… года я поджидал ребят на конечной остановке трамвая. Пришли не все. Поздравив друг друга с Днём Победы, и спугнув сонных голубей троекратным «Ура!», мы тронулись в путь.

Пока бежали, мимо проезжали «вшивые частники» на своих автомобилях и набитые битком автобусы, во влажной тесноте которых пассажиры вслух мечтали, – кто-то о свежем воздухе на поляне у реки, а кто и о будущем урожае клубники с грядок собственного огорода.