Приступ

Распахнули воротины, только я присел на лавочку у…

Грохот. Тяжёлый, громкий, пугающий, непрерывный… Похоже на… ни на что не похоже. Даже обвал в горах — не сравнить. Нет такого… всеобъемлющего, всестороннего эха.

Конница идёт по туннелю. Не идёт — скачет, несётся, рвётся в галопе.

Из зёва ворот выхлёстывает толпа. Серые, мохнатые, шестиногие… тараканы. В смысле: кипчаки. Стрелы наложены. Тут бы они из меня подушечку для иголок и сделали. Если бы я шевельнулся.

Толпу проносит вперёд. К распахнутым воротам сторожки подскакивает Асадук. Только метрах в пяти различает меня на фоне забора. Глаза… из дальневосточных становятся ближневосточными. Первая реакция — хват за саблю. Несколько лучников вокруг него немедленно вскидывают луки. Во все стороны.

Но Асадук саблю не вытянул. Толкнул коня на меня.

Не подходите ко мне близко! Я вас боюся! И вашей лошадки — тоже! Ой какая миленькая…!

— Ассадук, оссади.

Старая шутка, персонально к нему обращённая со времён Бряхимовского похода, сбивает боеготовность. В смысле: готовность рубить в куски всё, что шевелится. Можно ж и поговорить.

— Ну.

— Не нукай, хан. Передай князю…

— Не надо.

Оп-па. А вот это уже он меня поразил. Рядом с Асадуком пожилой кыпчак. Типичный. Если не присматриваться. Андрей.

Я же был твёрдо уверен, что никогда русский князь не пойдёт в бой без красного плаща, без сияющих броней на теле и хоругвей, овеянных славой и милостью божьей, над головой! До Донского — точно.

Ошибочка вышла. Точнее: приехала.

— А тебе идёт.

— Что идёт?!

— Халат с малахаем. Хорошо смотришься. Как настоящий.

Вот и не покусаешь! Вот и не покусаешь!

— Докладываю. Башня взята, ворота открыты. Прошу полсотни бойцов. Наверх, для защиты башни. А то — сам видишь. И слышишь.

Достаточно поднять голову, чтобы увидеть группки бойцов, бегущих по стене с факелами. И уже слышен набатный дребезг башенных колоколов.

«Проходит ночь, проходит ночь.
По ней звонят колокола…»

Сказать: «как хорошо, что ты была» смогут не все. Из тех, кто доживёт до рассвета.

Кыпчаков выдавливает вперёд следующая толпа конных. Гридни. А к нам подлетает «юноша грозный с мечом подъятым».

Чисто для знатоков фолька: без гранаты.

Вот тут всё по канону. И конь белый, и плащ красный, и шлем блистающий. Выслушав короткую фразу отца, Искандер гонит полусотню гридней через «сторожку» к лестнице, поворачивает своего белого жеребца…

— Княжич! Погоди. Там, у Софийских ворот, Чарджи мой тебя поджидает. Ты вели своим, чтобы вот такое (я оттягиваю на рукаве кафтана ткань. Блин, вляпался где-то) — не трогали.

Искандер, окинув меня сосредоточенно-неслышащим взглядом, поднимает коня с места в карьер. Славы ищет, «взятия ворот». Там славы… хоть ешь, хоть пей, хоть в карманы ложь. Три сотни волынских гридней… вовсе не мухи сонные.

— Так ты и Софийские взял? Такого уговора не было.

— Брось. Уговор был, что я тебя с этой стороны на приступочке встречу. А ты спросить должен: не замёрз ли братец Ванечка? Уговор исполнен — вот, сижу. А ты не спрашиваешь.

Андрей хмыкает. Вдруг слезает с коня:

— Подвинься. Дай-ка и я сяду.

Да тут на шестерых места хватит! Но, коли ихнее самое великокняжеское благородие желает — я подвинусь.

— С удовольствием. Посидим рядком, поговорим ладком.

— Ранен?

Тычет пальцем в пятно крови на рукаве.

— Не-а. Вражья.

— Эт ты хорошо с крестом удумал. Я уж решил — взяли вас. Ан нет, смотрю — зажёг воевода Иван знак. Как обещался.

— Как сказал — так и сделал. Только крест не я запалил.

— ??!! А кто?

— Вестовой мой, Пантелеймон. Да ты его видал третьего дня. Он тогда сумку кожаную жевал.

Андрей резко замирает, прокручивает в голове картинки последних дней…

— С голоду? Не кормишь слуг своих?

— Не, с испугу. Когда ты меня на плаху повёл.

— Тебя? На плаху? А, вспомнил. А почему он?

— Ежели дело сделано хорошо, то цветочек в холмик на вражьей могилке и ребёнок воткнуть может.

И вот тебе, Андрюша, доза сов. классики:

«Товарищ князь,
работа кровавая
будет
сделана
и делается уже».

Глава 562

— А она — сделана?

Андрей кивает головой в сторону возвышающейся над нами башни. Там идёт бой. Суздальские… тоже по ступенькам бегать не умеют. Одолеть пять этажей крутого подъёма…

Слишком растянулись на лестнице. Первая группа успела проскочить внутрь и теперь рубится на стене. А основная попала под другую команду киевских с северных башен. Эти шли не по стене, а по валу за стеной. Опознали противника на лестнице, теперь сыпят туда стрелы сверху.

Со стены с воем падает чей-то воин. Темно, не разобрать чей. Падает плохо — спиной.

— У тебя побитых много?

— Никого.

Острый недоверчивый взгляд. Так не бывает.

Точнее: бывает. При измене среди защитников. Но я только подошёл. А измена… требует времени. Самому же взять башню…

Андрей не единожды побеждал в полевых битвах. Но брать крепости не умеет. Чуть другая часть военного искусства, в которой он… не успешен.

Мои Саров и Казанка — мелочи малозначные. Какие-то городки дикарей. А вот «мать городов русских»… Внушает.

— Хорошо тут у тебя. Спокойно.