Читаем Присутственный день в уголовной палате полностью

Секретарь начинает читать вполголоса, писец следует по своей бумаге; секретарь от времени до времени поправляет пером в своих бумагах ошибки; слышно только одно бормотанье мм... мм... мм... Алексей Александрович и Семен Иванович понижают голос в своем разговоре на полтона.

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Да... Так зато-уж как сердятся на меня наши львицы, прокурорша да жандармская! у! просто беда... Лизавета Андреевна живет, знаете, на Дворянской улице, в переулке, так Анна Карповна, прокурорша-то, нет-нет, да и заденет меня: «Где пропадаете, милый поэт? Наш поэт охотник, видно, до переулочных красавиц...» А Любовь Карповна, жандармская-то, и стихи сочинила...

Monsieur[22] Жабин в переулке Потерял свое сердечко...

Ха, ха, ха!

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Хе, хе, хе! Ай да Любовь Карповна! Лихая бабенка, нечего сказать! Люблю за это! «В переулке потерял сердечко...» хе, хе! (мотает головой от удовольствия).

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Прелесть дамочка!.. Не то чтобы красавица, а прежантильная[23]. (Молчание. Семен Иванович ходит, Алексей Александрович принимается за подписывание. Средь этого молчания чтение секретаря становится слышным).

СЕКРЕТАРЬ.

(читая).

«А потому его, крестьянина помещицы маркизы Форкадедебиевр[24], лишив всех особенных лично и по состоянию присвоенных ему прав и преимуществ, наказать чрез полицейских...»

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Ну да я ведь, Семен Иваныч, в долгу не остался, я ей такой акростих[25] написал!..

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Что такое?

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Акростих... Вы не знаете, что такое акростих? Как, Вы не знаете, что такое акростих?

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Не знаю, не знаю, отчего ж мне знать? В наше время, мы, батюшка, акростихами-то не занимались.

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

О! так я же Вам растолкую. Посмотрите, какая вещь! я Вам хоть сейчас новый сочиню. Ну, назначьте мне имя, выберите чье-нибудь имя...

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Имя? ну, Яков!

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Да что Яков!., лучше женское. Например, Лиза!

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Ну, Лиза так Лиза!

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Очень хорошо. Положим, Вы пишете акростих на Лизу. Ну, Лиза из чего состоит? Из букв л, и, з, а, так ли?

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Так.

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Вот постойте, я возьму лист бумаги, эдак будет видней. Надо, чтобы первый стих начинался с буквы Л... (Семен Иванович подходит к столу и, наклонясь, смотрит в лист бумаги, на котором Алексей Александрович собирается писать). Например... постойте, сейчас (морщит брови и думает, в это время чтение секретаря становится слышнее).

СЕКРЕТАРЬ.

(читая).

«И по 1120 статье».

ПИСЕЦ.

«И 157».

СЕКРЕТАРЬ.

«И 157...».

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Позвольте, я сообразил... любовь (пишет) любовь... моей душе... Гм... усталой. Ну-с, теперь И... (думает).

СЕКРЕТАРЬ.

(читая).

«И как бродягу в арестантские роты на 10 лет».

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Изнуренной... истерзанной... изнеможенной... да, да! Изнеможенной и больной! Теперь (кусает перо и думает).

СЕКРЕТАРЬ

(читая).

«Упорствуя в расколе», запятая (поправляет)... «в расколе, подписки не дала...»

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Э...З...З...З... вот! звучит отрадою... бывалой! Прекрасно... Теперь А... — А... я... а ты... а — я (пишет и зачеркивает) а демон... ну, так и быть (пишет), «а ты одна... всему... виной!» Ну, прочтите.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

(читая).

«Любовь...» это что?

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Это: моей душе; лучше — душе моей.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Ну, душе моей (читая) «усталой, изнеможенной и больной, звучит отрадой...»

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Отрадою... дою!

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

(читая).

«Отрадою бывалой, а ты, а я...»

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

«А я» — не нужно.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Не нужно? Хорошо (читая), «а ты одна всему виной». Ну, так что ж?

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Вот видите. Вот как Вы эдак рукою-то закроете (закрывая рукою стихи) да оставите на виду одни буквы, то и выйдет... читайте, слагайте литеры...[26]

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Позвольте, позвольте... (читая с расстановкой) Л-и-з-а... Та-та-та! Понимаю! Вот оно как!.. Ну, это штука мудреная... хе, хе, хе!

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Да, таки не совсем легкая... я, впрочем, на это мастер. Ведь это еще так, для потехи.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

(садясь на свое место).

Хитрая, хитрая!.. Подпишите-ка приговоры, Алексей Александрыч, Вам еще журнал надо подписывать.

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Военное дело / Публицистика / Документальное