Притчи Чжуан-цзы

Такие речи вызывали улыбки знакомых: пропала лошадь – это плохо, такое всем ясно как день. Что уж тут хорошего? Сай Вэн просто сам себя успокаивает, вот и все. Некоторые даже подозревали, что старик слегка тронулся умом и несет бред.

Спустя несколько месяцев, вопреки всем ожиданиям, заплутавшая лошадь вернулась, да еще привела с собой превосходного рысака, из тех, на каких скачут северные народы. Тогда соседи принялись поздравлять Сай Вэна:

– Как вы были прозорливы! Кобыла не только не пропала, но и вернулась с конем в придачу, вот удача-то выпала!

Сай Вэн же обеспокоенно отвечал:

– Ох, кто знает, какие последствия могут быть у этой истории?

Соседи подозревали, что кручинится он больше для виду, а в душе рад-радехонек, хоть и не показывает.

Единственный сын старика обожал ездить верхом. Когда в доме появился северный рысак, он не мог сдержать восторга. Шерсть коня лоснилась, круп его был массивным, ржание звонким – с одного взгляда ясно, что это не конь, а золото. Стал сын ездить на нем верхом каждый день с гордым и счастливым видом.

Кто мог знать, что беда и вправду нагрянет. Один раз сын Сай Вэна слишком раззадорился и мчал во весь опор: одно неосторожное движение – и он слетел с коня на землю, сломав ногу так, что стал калекой на всю жизнь.

Добросердечные соседи вновь поспешили поддержать старика, а тот завел старую волынку:

– Ничего, нога сломана, но жизнь в сохранности. Как знать, может, что-то хорошее случится в итоге?

Минул год, северные народы вторглись в Китай, обстановка на заставе стала очень напряженной. Всех крепких здоровых мужчин забрали воевать, живым вернулся лишь каждый десятый. Хромота освободила сына старика от военной службы, и печальная участь их миновала.

Притча учит, что в этой жизни добро и зло не абсолютны. При определенных условиях дурные вещи способны привести к хорошим последствиям, а хорошие – к дурным. Не нужно слишком воодушевляться удачей; не стоит унывать от потерь – пусть все идет своим чередом.

Драка на рожках у улитки

Уж я-то найду способ с ним поквитаться! – сердито воскликнул вэйский Хуэй-ван. Он узнал, что циский Вэй-ван беспричинно нарушил союзный договор с царством Вэй. Теперь Хуэй-ван планировал подослать убийцу и расправиться с вероломным правителем Ци, а советники наперебой высказывали свои мысли.

Генерал Гунсунь Янь сказал:

– Вы государь, а хотите мстить руками простолюдина! Я с двухсоттысячным войском нападу за вас на Ци, пленю их народ, уведу скот и займу земли.

Цзи-цзы возразил:

– Государь, вот уже семь лет мы не воюем, мир – вот необходимый нам фундамент всех государственных дел. Гунсунь Янь провоцирует военную смуту, не стоит идти на поводу. Хуа-цзы отверг оба предложения:

– Глупец тот, кто советует идти войной на народ Ци, а отговаривающий от нападения – трус. На мой взгляд, оба варианта далеки от совершенства.

Это совсем запутало Хуэй-вана, и он спросил:

– Тогда как, по-твоему, мне следует поступить? Нельзя вот так оставить это дело, слишком уж хорошо для Ци!

– На самом деле государь вполне может положиться на естественный ход вещей, – ответил Хуа-цзы.

От столь разных мнений советников голова Хуэй-вана пошла кругом, и он стал колебаться.

Прослышавший обо всем Хуэй-цзы представил государю человека по имени Дай Цзиньжэнь. Тот стал рассказывать.

На левом роге улитки располагалось царство Бодливых, а на правом раскинулось царство Диких. Они постоянно боролись друг с другом за земли. С начала войны простых жителей полегло видимо-невидимо, сколько – и не сосчитать. Победившая сторона гнала побежденных еще целых пятнадцать дней, не жалея людей и сил.

Сначала Хуэй-ван слушал с любопытством, а после принял рассказ за чепуху:

– Ха-ха-ха! Вы это сами придумали?

– Позвольте доказать вам правдивость моих слов, правитель. Просторы мира безграничны, а на узком пятачке между Небом и Землей есть царство Вэй со столицей в городе Да-лян[34], где живете вы, государь. Есть ли разница в ваших войнах с царством Ци и соперничестве Диких и Бодливых? – продолжил Дай Цзиньжэнь.

– Нет, – ответил Хуэй-ван.

– Если государь так считает, то позвольте мне откланяться, – Дай Цзиньжэнь попрощался, оставив Хуэй-вана в расстроенных чувствах.

Улитка столь мала, а крохотные государства на ее рожках беспрестанно воюют, разве не смешно? Разве не ничтожно мал человек в масштабах космоса? В огромном мире борьба человека с человеком, страны со страной ради собственной выгоды и правда смотрится комично.

Масштабы мира Чжуан-цзы же во многом превосходили горизонты простых людей.

О сне, приснившемся, пока варилась просяная каша

Жил-был в эпоху Тан бедный переписчик по фамилии Лу.

Однажды он отправился в столицу на экзамен в простом платье. В гостинице города Ханьданя Лу Шэн случайно разговорился с даосским монахом.

После беседы на Лу навалилась усталость, и он захотел отдохнуть. В то время хозяин гостиницы как раз варил просяную кашу. Монах дал ему свою подушку со словами: