Притчи Чжуан-цзы

– Положи на нее голову и прекрасно выспишься; все станет как пожелаешь, ты получишь богатство и процветание.

Лу Шэн склонил голову на подушку и уснул. Во сне ему привиделось, что изголовье кровати раскрылось, а в середине него оказалась пустота, из которой шли яркие лучи; подушка становилась все больше и больше. Лу Шэн шагнул в эту сияющую пустоту и в один миг оказался дома.

Там Лу Шэн женился на милой и красивой девушке из богатой семьи, и жили они счастливо. Затем он получил высшую степень в государственных экзаменах и небольшой чин. Увлекся строительством ирригационных сооружений, провел канал в восемьдесят ли из Шэньси, решив серьезные транспортные вопросы. Местные в знак признательности за заслуги увековечили его дела на каменной стеле.

Сцена из фантастической пьесы «О сне, приснившемся, пока варилась просяная каша»

Как раз в это время в столице получили срочное письмо с границы с просьбой о помощи. Тогда Лу Шэнь спешно повел войска к заставе. Он отразил вражеское нападение, упрочив рубежи. С ратными заслугами его карьера стала еще успешнее и быстро пошла вверх, он получил все: власть, положение и богатство. Тогда первый министр позавидовал Лу Шэню и оклеветал его. В конце концов его сослали мелким чиновником в провинцию. Спустя три года оговорившего его канцлера сместили с поста, а Лу Шэнь получил его должность. Он занимался государственными делами больше десяти лет, был советником императора, его достижения были всем известны. В народе его называли мудрым министром.

На склоне лет Лу Шэнь стал очень богатым, его семье принадлежало множество плодородных земель, особняков, слуг и лошадей, он наслаждался почестями и привилегиями, а также тихим семейным счастьем. Жизнь пятерых его детей складывалась удачно, сыновья стали успешными чиновниками, дочери вошли в знатные семьи. В восемьдесят лет Лу Шэнь заболел, его век подошел к концу.

На смертном одре Лу Шэня охватил ужас, и он проснулся. Повернулся, сел, посмотрел по сторонам и обнаружил себя в той старой гостинице рядом с даосским монахом. Ему снился такой длинный сон, а просяная каша хозяина даже не успела свариться! Он удивился, смутно припоминая события из мира грез.

– Как же так, разве все почести и богатство были лишь иллюзией? – спросил Лу Шэнь.

– Сейчас ты, должно быть, знаешь, что во всем великолепии человеческой жизни нет ничего особенного, – спокойно ответил ему монах.

После долгих размышлений Лу Шэнь поблагодарил даоса:

– Я испытал все: благосклонность правителя и позор, смятение и ясность мысли, потери и приобретения, жизнь и смерть. Теперь я буду сдержан в своих желаниях.

В глазах Диких и Бодливых борьба за территорию на рогах улитки была невероятно важна; для Лу Шэня важным были деньги и положение в обществе. Если чуть возвыситься над обыденным миром и взглянуть на них, то поймешь, что вся эта суета выглядят смешно. Когда ради простых вещей мы порой готовы ввязаться в драку, гораздо достойнее посмотреть

на все иначе.

Самодовольный Цао Шан

Жил-был в эпоху Сун министр Цао Шан. Однажды сунский правитель отправил его в Цинь послом. Для большей внушительности посольскую делегацию решили снарядить попышнее. Из-за немалой численности сопровождающих Цао Шана ему также вручили много денег на представительские и путевые расходы и несколько роскошных колесниц.

По прибытии в Цинь Цао Шан встретился с государем. Красноречие и умение схватывать на лету помогли ему заслужить расположение циньского правителя, который с большим удовольствием принимал его у себя.

Цао Шан попрощался перед возвращением на родину, циньский правитель же решил, что не может отпустить этого прекрасного человека просто так. Перед отъездом посольской миссии он одарил Цао Шана сотней колесниц, пожелав ему блистательного возвращения.

Из колесниц составили кортеж, смотревшийся грандиозно и торжественно. Путь в Сун проходил через дом Чжуан-цзы. Цао Шан был наслышан о мудреце и захотел его проведать, но истинной причиной визита было его желание похвастаться заслугами и внезапным богатством.

Чжуан-цзы принял гостя в хижине. Сравнив скромное жилище Чжуан-цзы и доступную ему самому роскошь, Цао Шан стал самодовольно говорить:

– Господин Чжуан Чжоу, вы и вправду необыкновенный человек: живете впроголодь в узком переулочке, зарабатывая плетением сандалий, но по-прежнему полны оптимизма. Мне, Цао Шану, далеко до такого совершенства духа. Зато, будучи послом, я смог заручиться благосклонностью великолепного правителя Цинь. Он наградил меня сотней колесниц – вот чего достойно мастерство Цао Шана, – рассыпаясь в похвалах самому себе, он, конечно, совсем не знал Чжуан-цзы: мудрец на дух не выносил кичливости и бахвальства.

Чжуан-цзы со смехом взглянул на самодовольного Цао Шана и поведал тому следующее: