"Привлеченная к дознанию..."

Радостное чувство не покидало ее и в институте, где должно было состояться заседание Петербургского комитета. Приветливо поздоровалась с тучным швейцаром, сказав, что идет в библиотеку. В институте обстановка благоприятствовала конспирации: библиотека, студенческая столовая работали и в воскресные дни. Кроме того, по воскресным дням проходили занятия вольнослушателей, консультации профессоров. Шумно. Людно.

Конкордия Николаевна, по обыкновению, заглянула в столовую. Подсела к столу, заваленному баранками и сухарями. Налила из ведерного самовара чаю. Столовая гудела, словно пчелиный рой. Женщина, улыбаясь, слушала молодежь, с горячностью спорившую о стихах Блока. Увидев связного, поднялась по лестнице на четвертый этаж. В лаборатории, заставленной узкими шкафами с пробирками, колбами и реактивами, собрались комитетчики.

Заседание затянулось, и Конкордия Николаевна стала беспокоиться, что не успеет на вокзале встретить Аркадия Александровича... И вдруг в лабораторию влетел связной, лицо тревожное, озабоченное. Конкордия Николаевна почувствовала недоброе.

— Полиция оцепила институт!

Женщина кинулась к окну — на улице стояли громоздкие тюремные кареты. Решили забаррикадировать дверь. Связной вместе с Буйко, членом комитета, задвинули ее шкафами. Звенели колбы, хрустели под ногами осколки, Комитетчики надумали уйти черным ходом. Но едва открыли дверь, ворвались полицейские. Такого натиска не ожидали. На комитетчиков навели револьверы. Жандармский офицер, весь в серебряных шнурах, бесцеремонно копался в потертом портмоне Конкордии Николаевны. Раскрыв паспорт, иронически протянул:

— Екатерина Васильевна Никологорская! А паспорт то настоящий и прописок сколько! Проживаете, значит, на Петербургской стороне? А мы располагаем другими сведениями...

Конкордия Николаевна твердо смотрела ему в глаза. «Предали, предали... Люси?! — обожгла ее мысль. — Если докажут принадлежность к комитету — каторга! А Аркадий- то теперь сидит на вокзале и ждет».

— Пустые хлопоты, Конкордия Николаевна! — зевнул офицер, громыхая шашкой. — Паспорт-то чужой...

— Не понимаю вас. — Лицо Конкордии Николаевны невозмутимо.

Офицер наблюдал, как бесцеремонно обыскивали Михаила Буйко. Покрикивал:

— Руки! Руки!

Конкордия Николаевна бросила:

— Потрудитесь вести себя вежливо. Вы же при исполнении служебных обязанностей!

В голосе ее слышалось столько иронии, что офицер смутился. Буйко выворачивал карманы пиджака.

— Хороша работенка — арестовывать женщин да лазить по чужим карманам!

Офицер возмущенно шевельнул нафабренными усами и, сдвинув бумаги, начал составлять протокол.

— При аресте Петербургского комитета РСДРП обнаружено... — торжествующе скривил он тонкие губы.

— Комитета? — удивленно повторила Конкордия Николаевна. — Комитета?! Конечно, охранному отделению всегда хочется придать арестам значительность, даже если для этого придется отправить невинных на каторгу. Известно, по законам Российской империи за принадлежность к комитету полагается каторга, а чинам охранного отделения за выявление — наградные и победные реляции. Должна вас огорчить: комитет здесь не заседал.

— Значит, общество любителей природы? — зло парировал офицер.

— Угадали. Видите, по неосторожности во время опытов разбиты колбы и реактивы.

— Протокол подпишете?

— Вы фальсифицируете, а мы должны помогать?! — искренне удивилась женщина. — Нет уж, увольте!

Конкордию Николаевну вывели первой, поставив между усатыми истуканами — жандармами. Кивнула головой, прощаясь с товарищами.

И вот уже десять месяцев никого из друзей Конкордия Николаевна не видела. Привлекали ее к дознанию по делу Петербургского комитета РСДРП. Кажется, каторги не избежать. Бедный Аркадий! Повидаться им не пришлось. Бюрократическая машина вступила в действие: брак гражданский, не церковный. Охранное отделение, придравшись к формальности, запретило свидание. Тогда Аркадий, помощник присяжного поверенного, выразил желание защищать подсудимую Громову. Брак в этом случае признали и отклонили защиту.

Тоска... Думы, думы... Конкордия Николаевна зябко передернула плечами. После свидания со следователем сомнений не оставалось — в комитете орудовал провокатор. Осведомленность следователя удивляла. Разоблачили Конкордию Николаевну сразу: разыскали подлинную Никологорскую, в тюрьме устроили очную ставку. Женщина держалась хорошо, но Конкордия Николаевна, боясь подвергнуть ее серьезным испытаниям, признала, что паспорт нашла в вагоне и воспользовалась им, желая поступить в медицинский институт. Потом от Аркадия через надзирательницу получила записочку. Настаивал, чтобы взяла защитника. Отказать не смогла. Аркадий принял дело Буйко. Интересно, сумеет ли защита доказать, что они случайно оказались в лаборатории. Допросы ненавидела; необходимость изворачиваться, лгать угнетала. То ли дело в ростовской тюрьме, когда она попросту отказывалась от показаний. А теперь связана с товарищами: выработана линия поведения, и эту линию нужно строго выдерживать.