Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

Постепенно он пришел в такую ярость, что я не решался прервать его. Вздохнув тяжело, как тюлень, он еще раз повторил свою мысль, которая совпадала с моими тревожными предчувствиями.

— Да, запомни раз и навсегда — повторяю раз и навсегда! — мой совет. При твоей неосторожности — ведь тебя уже два раза задерживал в подвалах тот тип в шляпе и отводил к директорам, которые сочли тебя чудаком, помешанным на театре и театральных эффектах (я в это время был там, в кабинете, ведь ты знаешь, что я везде и повсюду), — так вот, при твоей неосторожности может случиться так, что кое-кто заинтересуется, что же ты здесь ищешь. А когда узнают, что ты ищешь Эрика, они тоже захотят найти его и в конце концов найдут мой дом на озере. А тогда… Тогда я ни за что не отвечаю. — Он снова тяжело вздохнул. — Ни за что! Если секреты Эрика станут известны другим, я им не завидую! Вот это я и хотел тебе сказать, и, если ты не глуп, ты меня поймешь…

Он сидел на корме своей лодки и постукивал ногами по днищу, ожидая моего ответа. И я ему сказал:

— Я ищу здесь не Эрика.

— Кого же тогда?

— Ты сам знаешь: Кристину Даэ.

На что он возразил:

— Я имею право назначать ей свидание в своем доме. Она любит меня ради меня самого.

— Это неправда. Ты ее украл и держишь взаперти.

— Послушай, — сказал он, — если ты обещаешь мне больше не соваться в мои дела, я докажу тебе, что она меня любит ради меня самого.

— Да, я это обещаю, — ответил я, не задумываясь, потому что не допускал и мысли о том, что такое чудовище сможет доказать это.

— Так вот, все очень просто… Кристина Даэ выйдет отсюда, когда ей захочется, и сама вернется сюда! Да, вернется, потому что любит меня по своей собственной воле.

— О! Я в этом сомневаюсь. Но твой долг — отпустить ее.

— Мой долг, надутое ничтожество! Это моя воля — отпустить или не отпустить ее, и она вернется, потому что любит меня… И все это, уверяю тебя, кончится свадьбой… свадьбой в церкви Мадлен, дурачок мой! Ты мне не веришь? Когда моя свадебная песнь будет закончена, ты ее услышишь одним из первых.

Он снова постучал ногой по деревянному корпусу суденышка в такт словам, которые проговорил нараспев:

— Kyrie!.. Kyrie! Kyrie Eleison!..[28] Ты услышишь, обязательно услышишь эту свадебную мессу!

— Я тебе поверю, если увижу, как Кристина Даэ выйдет из твоего дома и сама вернется туда.

— И ты больше не будешь лезть в мои дела? Ну ладно, ты увидишь это сегодня вечером. Приходи на бал-маскарад. Мы с Кристиной будем на нем. Затем ты спрячешься в кладовой и увидишь, как Кристина придет в свою уборную и оттуда с радостью снова пройдет по «дороге коммунаров».

— Согласен!

— А теперь убирайся, потому что мне пора по делам!

Действительно, если бы я это увидел, я бы смирился: в конце концов, самое прекрасное создание имеет полное право полюбить самого отвратительного урода, особенно когда ему помогают чары музыки, а она — талантливая певица.

Я ушел, продолжая тревожиться за Кристину Даэ, но еще больше встревожили меня его слова насчет моей неосторожности.

«Чем же все это кончится?» — думал я. Хотя по природе я — фаталист, я не мог отделаться от растущего страха и от мысли об огромной ответственности, которую взял на себя в тот день, много лет назад, когда подарил жизнь чудовищу, ставшему теперь серьезной угрозой для людей.

К моему великому удивлению, случилось так, как он предсказал: Кристина Даэ вышла из дома на озере и потом несколько раз возвращалась туда без всякого видимого принуждения. Я пытался отвлечься от таинственных и неисповедимых путей любви, но тревога не покидала меня. Однако из осторожности я больше не повторял прежней ошибки — не пробирался на берег озера и не ходил по «дороге коммунаров». И все-таки мне не давала покоя навязчивая мысль о потайной двери на третьем этаже, и я продолжал приходить туда. Я устраивал там бесконечно долгие засады, изнывая от безделья, спрятавшись за декорацией к «Королю Лахора», которую унесли подальше от сцены, так как этот спектакль играли крайне редко. В конечном итоге терпение мое было вознаграждено. Однажды я увидел, как ко мне на коленях приближается Эрик. Я был уверен, что он меня не видит. Он пролез между декорацией и балкой, дотронулся до стены и в одном месте, которое я хорошо запомнил издали, нажал на скрытую пружину, после чего один камень сдвинулся, открывая проход. Он исчез в отверстии, и камень закрылся сам собой. Теперь я знал тайну чудовища, и эта тайна в свое время должна была привести меня в жилище на озере.

Чтобы окончательно удостовериться в этом, я прождал не менее получаса, нашел пружину и нажал на нее. Стена повернулась точно так же, как у Эрика. Но я поостерегся лезть в проход, зная, что он у себя дома. С другой стороны, я вспомнил о смерти Жозефа Бюкэ и, решив, что мое открытие может пригодиться «представителям рода человеческого», как презрительно называл людей Эрик, ушел из подземелья, не забыв аккуратно установить камень на место.