Призрак в храме

Гигант, ничего не отвечая, тер деревянную крышку стола огромной рукой. На столешнице были вырезаны геометрические фигуры, помеченные в некоторых местах странными, сложными знаками. Подняв свечу, Монах уставился на переплетенные линии, склонив огромную голову с гривой седых волос. Потом он поднял голову.

— Нет, я начертил здесь слишком много рисунков, ничего не разобрать. — Ма Жуна поразило, что хотя голос его был грубым, он говорил языком образованного человека. — Я не многое могу сказать тебе, Шао Па. Не многое. Но зато дам тебе один хороший совет. Забирай золото и забудь об убийце.

— Я не забуду о нем, но ничего не имею против того, чтобы сначала заполучить золото. Сколько ты хочешь?

— Две трети, Шао Па.

— Ты с ума сошел? Половину. Мне ведь нужно поделиться с Ляо У.

— Так же, как ты поделишься со мной, Монах! — выкрикнул старик в окне.

— Решено. — Монах сунул руку в изорванный рукав и положил на стол маленький деревянный квадратик; он был исписан чужеземными буквами. — Отправляйся сегодня вечером в Приют отшельника, Шао Па. Это маленький храм возле другого — большого, красного цвета, на холме за восточными воротами. Любой покажет тебе. Перелезь через стену и постучи четыре раза в дверь жилища для слуг; это маленькое кирпичное здание налево от ворот. Покажи эту бирку служанке. Ее зовут Весеннее Облачко.

— Облачко в ее штанах! — съязвил Косоглазый.

Монах бросил в него камень, но промахнулся. Когда камень свалился на пол, старик опять захихикал.

— Глаза тоже отказывают тебе, Монах!

— Она достала золото? — спросилМаЖун.

— Еще нет, Шао Па. Но вот-вот найдет его. Вместе вы доберетесь до него.

— Если так, почему ты сам не отправишься туда?

— Потому что он не может ходить! — с издевкой заорал Косоглазый. — Если бы я не доставал ему еду, он бы сдох как паршивая собака!

— Ноги болят, — проворчал Монах. — Ревматизм, глубоко в костях. Спина и ноги стали кривыми. Но я все еще могу ездить верхом и голова работает что надо. Не забывай об этом, Шао Па!

— А как с Яном? Он не получит долю?

Монах почесал длинную, лохматую бороду, все время глядя на Ма Жуна странными, неподвижными глазами.

— Значит, ты и о Яне знаешь? Ян исчез. Будь осторожен, Шао Па! Ты тоже можешь исчезнуть. Не знаю, кто прикончил твоего двоюродного брата, но он дело свое знает. Иди сегодня вечером в Приют отшельника.

— И там с этой девкой и оставайся! — не унимался Косоглазый. — Отлично проведешь время.

Монах привстал, опираясь на мускулистые руки, похожие на мачты. Ма Жун отметил, что тот был выше его по меньшей мере на два чи. Но спина гиганта была сгорблена, а широченные плечи согнуты под неестественным углом.

Старикашка начал подскакивать в окне, черные тряпки на нем прыгали, как крылья.

— Прости, Монах! Прости, хозяин! — жалобно запричитал он.

— Заткнись, Косоглазый! И молчи! — пробурчал Монах, вновь садясь. И бросил Ма Жуну: — Прощай, Шао Па.

Он откинулся на столб, голова опустилась на грудь.

Ма Жун поднялся, махнул рукой старику в окне и пошел к лестнице.

Он не торопясь побрел к управе, насвистывая веселую мелодию. Его поход занял весь день, уже сгущались сумерки. Но время было истрачено не даром. Настоятельница уже говорила судье Ди, что ее служанка связана с бродягами, а теперь он узнал, что девчонку подослал туда глава нищих. Возможно, его ждет интересный вечер — и не в одном отношении!..

Когда показались два огромных фонаря из красной промасленной бумаги, освещавшие ворота храма бога войны, Ма Жун вновь поднялся по широкой лестнице и воскурил благовония. Бог, несомненно, был сегодня расположен к нему!

В управе начальник стражи сообщил ему, что судья и старшина Хун в библиотеке разговаривают с художником Ли Ку. Ма Жун поспешно пошел в свою комнату, вымылся и надел чистую одежду.

Глава 15

Старый домоправитель зажигал фонари, расставленные в ряд вдоль мраморной террасы. Сквозь открытую дверь библиотеки Ма Жун увидел судью Ди с заложенными за спину руками у большого стола из эбенового дерева посередине комнаты. Старшина Хун помогал художнику развернуть несколько скрученных картин.

Увидев Ма Жуна на террасе, судья сказал Ли:

— Мне очень жаль, господин Ли, что вы не успели еще нарисовать для меня пейзаж приграничья. Но я знаю, что хорошую бумагу на самом деле трудно достать в этом отдаленном провинциальном городе. И я хорошо понимаю, что вы не хотите рисовать картину, в которой так важен дух, пока не будете в нужном настроении. Я с удовольствием полюбуюсь на ваши три пейзажа, которые вы нарисовали в прошлом году. Их можно повесить куда-нибудь на эту стену. Хун, скажи домоправителю принести еще свечей. А я пока прогуляюсь по саду с помощником, чтобы насладиться вечерней прохладой.

Он отвел Ма Жуна к грубой каменной скамье под высокой акацией у дальнего угла террасы.