При принятии решения о времени и последовательности интервенций терапевт должен исходить из результатов анализа функционирования личностной системы пациента. Например, терапевт будет лучше ориентироваться в своей работе с пациентом, если установит, какие части личности пациента являются ВНЛ (отвечающими за повседневное функционирование), а какие – АЛ (фиксированными на связанных с травмой действиях). Тогда, прежде чем приступить к работе с АЛ, терапевт сосредотачивает усилия на интервенциях, направленных на укрепление ВНЛ, помогает этим частям разобраться с некоторыми проблемными жизненными ситуациями и добиться для себя более безопасных условий существования. Таким образом, если терапевт видит, что психическая эффективность ВНЛ недостаточна для того, чтобы вступить в коммуникацию с АЛ, ему следует начать с интервенций, направленных на повышение психического уровня ВНЛ, а не на установление преждевременного контакта между ВНЛ и АЛ. При работе с какой-либо частью личности пациента терапевт выбирает те интервенции, которые соответствуют его оценке психического уровня данной личности. Например, он может использовать невербальные методы – тенденции низкого уровня – для того, чтобы помочь этой части выразить себя, если уровень ее функционирования в данный момент недостаточен для использования речи. В результате анализа терапевт может обнаружить, что у некоторых частей фобии в отношении друг друга выражены не столь сильно по сравнению с другими частями. Эта информация является важной, так как, естественно, вероятность успеха интервенций, направленных на установление коммуникаций между диссоциативными частями, будет гораздо выше в том случае, если эти интервенции прежде будут предложены тем частям, которые испытывают меньше страха и других эмоций отталкивания по отношению друг к другу. В результате психический уровень пациента должен повышаться, что необходимо для дальнейшего развития коммуникаций внутри его личностной системы.
Хотя внутренняя дистанция между диссоциативными частями может быть разной, все же следует помнить, что все они в той или иной степени взаимосвязаны на сознательном или неосознаваемом уровне. Именно благодаря этим связям, о которых ни терапевт, ни пациент, как правило, не знают в полной мере, возможны изменения в диссоциативных частях, даже в тех случаях, когда части личности являются относительно замкнутыми системами. Например, когда части личности, которые чаще всего участвуют в терапевтической работе, начинают чувствовать себя в безопасности с терапевтом, это отношение может быть воспринято и другими частям. С другой стороны, относительно закрытые для внешних контактов части могут предпринимать попытки замедлить или саботировать изменения других частей (например, одна часть наносит ущерб другой части через внутренние маневры или само-деструктивное поведение). Когда терапевт сталкивается с сопротивлением тех или иных диссоциативных частей, ему следует помнить, что у некоторых частей есть весьма серьезные мотивы для избегания каких-либо изменений, и эти мотивы необходимо эмпатически исследовать. Прежде всего терапевт не должен ввязываться в борьбу за власть и влияние с пациентом, поскольку такая конфронтация ведет к соскальзыванию к тенденциям более низкого уровня как у пациента, так и у терапевта.
Сложность структурной диссоциации пациента будет определять, какие именно системные интервенции, направленные на преодоление фобии диссоциативных частей, будет использовать психотерапевт.