Проблема эстетического отношения

это за познание, если оно не предполагает «осознания и выделения

сущности» (а мы уже уяснили, что это так, поскольку оно остается

чувственным, независимо от того, «доходит» оно до образования художественного образа или нет)? Ведь именно в том, чтобы «проникнуть в сущность вещей, открыть законы действительности… состоит

главная задача познания»48. Познание, не познающее сущности вещей, –

это ли не нелепость? И, видимо, Тугаринов это прекрасно понимает,

потому что говорит в конце концов уже не о познании, а о «прелести»

и «воспитательной роли» искусства49.

Итак, мы не нашли достаточно веских оснований считать искусство

формой (способом) познания. Не удалось обнаружить ни одной познавательной задачи, якобы решаемой искусством, которая не могла бы быть

(и лучше) решена наукой. Выходит, что многократно обруганный (чаще

всего за дело) в нашей эстетической литературе Жак Маритен все же

был прав, когда писал: «Ясно, что если бы искусство было средством

познания, оно было бы намного ниже геометрии»50. Придется принять

это определение. Нецелесообразно отбрасывать истину только потому,

что она в данном случае глаголет устами последователя Фомы Аквинского. Тем более, что, действуя таким образом, нам следовало бы отбросить и само положение об искусстве как познании. Ведь Августин много

раньше Белинского говорил: «Философия не должна пренебрегать поэзией, так как поэзия может выражать истину образами»51.

47

Там же. – С. 143.

Философский словарь. – С. 351.

49

В другом месте В.П. Тугаринов приходит к утверждению следующего рода: «Никто из

марксистов не считает…, что науки недостаточно для объяснения жизни и человека» (Тугаринов В.П. Реальное и мнимое в проблеме ценностей // Философские науки. – 1968. –

№ 4. – С. 185). Было бы хорошо, если бы дело действительно обстояло таким образом –

весь этот раздел оказался бы ненужным. К сожалению, мы видели, что это не так. Даже в

тех случаях, когда утверждают подобные вещи, никогда нельзя быть уверенным, что автор действительно отказался от «гнесеологической» трактовки искусства (см. рассмотренные выше высказывания).

50

Маритен Ж. Красота и подражание // Современная книга по эстетике. – М., 1957. – С. 90.

51

Цит. по: Герберт К., Кун Г. История эстетики. – С. 174.

48

168

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

В данном разделе нам осталось рассмотреть еще один случай «гносеологической» интерпретации искусства. Речь идет о представлении

произведения искусства в качестве модели объективной действительности. Здесь представление об искусстве как средстве познания смыкается с представлением некоторых кибернетиков о познании как о

моделировании познаваемых объектов. Однако познание по своей

сущности не есть моделирование. Моделирование – это «исследование

объектов познания на их моделях»52, которые служат «для выражения

отношения между человеческими знаниями об объектах и этими объектами»53. Оно представляет собой один из вспомогательных моментов собственно познания, то есть «моделирования» объективной действительности в сознании человека. В этом моделировании такой

вспомогательный прием, как исследование предметных или математических моделей в известной мере играет роль практики, дающей возможность проверить соответствие имеющихся представлений действительности в тех случаях, когда действия с объектом познания по тем

иди иным причинам невозможны или затруднены. Здесь специфика

«по сравнению с обычным экспериментом состоит в том, что в процесс

познания включается промежуточное звено – модель, выступающая,

с одной стороны как средство, а с другой стороны – как предмет экспериментального исследования, заменяющий «подлинный» предмет

изучения. Благодаря этому возможности экспериментального изучения

значительно расширяются, т.к. на моделях можно воспроизводить и

изучать многие объекты, прямой эксперимент над которыми затруднен, экономически невыгоден или вообще невозможен»54. Если представления, на основе которых создавалась модель, верны, то модель

будет вести себя предсказанным образом (будет согласоваться с поведением объекта). Отклонения в «поведении» модели от ожидаемого

указывает на необходимость уточнения представлений.

Модель является средством познания если мы в результате ее исследования получали новое знание. При этом, «если в случае предметного

моделирования новое знание получается в результате экспериментального исследования модели», то в случае математического моделирования «опытное исследование заменяется логическим анализом и новое

знание получается дедукцией из исходного описания модели»55. Другими словами, возможность исследования с целью получения нового

52

Баженов Л., Крюков Б., Штофф В. Моделирование // Философская энциклопедия. –

Т. 3. – С. 478.

53

Гастев Ю. Модель // Философская энциклопедия. – Т. 3. – С. 481.

54

Баженов Л., Крюков Б., Штофф В. Моделирование // Философская энциклопедия. –

Т. 3. – С. 480.

55

Там же. – С. 479.

169

Л.А. ГРИФФЕН

знания – необходимый признак модели, более того, это как раз та цель,

ради которой модель создается.

Произведение искусства в процессе художественного творчества в