Пробуждение Ктулху

Река предстала передо мной сверкающая до ослепительности. Она несла свои неглубокие и не слишком широкие воды по веселому росчерку извилистого русла. По весне, как я знал, она делается огромной, медленной, набухает и еле-еле ползет, волоча на себе тяжелые льдины, но сейчас это было нечто жизнерадостное и юное, подобное ребенку, который бегает по лугу, временами подпрыгивая и издавая невнятные, жизнерадостные крики.

Я ступил на берег, и под ногами моими тотчас чавкнула влажная почва. Решив не обращать на это внимания, я зашагал против течения, по-прежнему изгоняя различные рациональные соображения, которые обычно бывают присущи городскому человеку.

Постепенно пейзаж словно бы захватывал меня, и я начинал ощущать себя частью этого простого, полного самых элементарных отношений мира: кто-то (или что-то) воспринимался как съестное, кто-то (или что-то) пытался захватить пространство и распространиться как можно шире; вода поила, река кормила, а солнце грело и помогало росту и ярким цветам. Поневоле я усмехнулся: можно подумать, от солнечного света моя поседевшая прядь снова сделается темной – или жизнерадостно бегущая река вновь вернет меня в юношеские годы!

Внезапно я остановился – так резко, словно споткнулся обо что-то.

Вода в реке повсюду была прозрачной, так что нетрудно было увидеть все, что лежало на дне: булыжники, обросшие мхом, шевелящиеся, словно пряди волос, водоросли, сверкающие стремительные блистающие косяки крошечных рыбок… И внезапно я увидел нечто крупное и темное; оно уже сделалось частью обитателей здешнего дна, но вместе с тем выделялось среди прочих своей необычной внешностью.

Я замер, не сводя глаз с этого массива. Тот самый ужас, что дал о себе знать в последний день работы в нашей фирме, охватил меня с головы до ног; однако сейчас он был в десятки раз сильнее. У меня онемели руки и ноги, кровь застыла в жилах, сердце замерло, опасаясь стучать, дабы этим дерзким звуком не привлечь к себе силы зла… Я боялся дышать, я боялся даже моргать, и из глаз моих, воспаленных солнечным светом и бликами воды, потекли бессильные слезы.

Там, на дне, лежал… я.

Я лежал лицом вверх. Мои волосы с широкой седой прядью шевелились вместе с водорослями, словно вечно пытались настичь их – и вечно отставали; и другие водоросли тянулись к ним, но не достигали их. Внезапно несколько длинных темно-зеленых прядей, принадлежащих какой-то неведомой подводной нимфе, оторвались и поплыли по реке – все выше и выше, и вот уже малая волна выбросила их на берег. Там они тотчас утратили свою плавную красоту и оказались просто горкой мусора. Пройдет еще пара часов, они иссохнут и растворятся в земле…

Не такова ли и человеческая жизнь – моя жизнь?

Мои руки едва заметно колыхались под волнами. Мое лицо было неподвижным, равнодушным. Широко раскрытые глаза глядели сквозь воду на солнце и видели его расплывающимся, захлестывающим небо. Мельчайшие волны ласкали мою кожу – в те минуты я физически ощущал их прикосновения…

Внезапно прозвучавший рядом со мной голос мистера Дэя заставил меня подпрыгнуть.

– Я так и знал, что вы сумеете найти его! – вскричал мистер Дэй.

Реальность жизни, реальность человеческого бытия обрушилась на меня невероятной тяжестью. Ноги у меня подогнулись, я рухнул на землю и громко, беспомощно разрыдался. Так плачут дети, когда с ними происходит нечто болезненное и для детского разума необъяснимое.

Мистер Дэй уселся рядом и дружески погладил мое плечо.

– Ну, ну, мистер Эллингтон!.. – проговорил он. – Ну, ну… Ах, какое горе вас постигло, какое горе!.. – Он качал головой и вздыхал, сочувствуя мне со всей возможной искренностью.

– Вы даже не представляете себе… – вот и все, что смог я наконец вымолвить.

– Вы же вроде как не слишком часто общались с покойным? – проницательно произнес мистер Дэй. – Впрочем, – прибавил он тотчас, – разумеется, это обстоятельство не делает ваше горе менее болезненным, не делает, мистер Эллингтон, уж мне ли этого не знать!

Я понял, что подобным образом – выражая сочувствие, – он одновременно ведет своего рода допрос, но решил не противиться. В конце концов, мне ведь скрывать нечего.

– Да, мистер Дэй, общались мы нечасто, но тем не менее наши судьбы оказывались чрезвычайно похожи, и это сделало нас…

– Так! – внезапно вскрикнул мистер Дэй, перебивая мой монолог. – Нечто подобное я и предполагал! Счастье и несчастье приходили к вам в одно и то же время, хотя зачастую и в разных формах. Ведь ровно в тот момент, когда дорогой нам всем Ксавьер Эллингтон так неожиданно утонул, ваша фирма разорилась, а вас в числе прочих работников выставили на улицу, не так ли?

Я замер, уставившись на него полными слез и вместе с тем растерянными глазами. Как оказалось, мистер Дэй, несмотря на свой откровенно деревенский облик, отлично умел добывать нужные ему сведения.

– Это так, мистер Дэй, однако я не вижу связи…