Прочь из города

Я насторожился. Слово «предвестник» мой разум автоматически связывал с выражением «предвестник смерти».

И в эту минуту погас свет.

* * *

При слове «предвестник» меня слегка передернуло, но от внезапной темноты я совсем слетел с катушек. Я крепко стиснул Веронику – слишком крепко, это было рефлекторно. Перепугался – и прижал к себе сильнее, чем прежде.

– Ты, как всегда, мой рыцарь на белом коне. – Она погладила меня между лопаток. – Мне кажется, у нас у всех небольшой посттравматический стресс оттого, что мы вернулись буквально на место преступления, но для тебя это, понятно, тяжелее всех.

– Со мной все в порядке, – буркнул я.

– Возможно. – Ее губы снова нашли мои, и в темноте это было неожиданно. – Но не обязательно. Арчи, мне нравится, что ты полон решимости защитить нас. И можешь быть сильным – для себя, для всех нас, – если ощущаешь себя таким на самом деле. Если хочешь этого. Но не надо быть сильным настолько, чтобы это вытесняло все другие чувства. То, что с нами случилось, было страшно. И тяжело. И теперь мы переживаем это заново. Неудивительно, что нам страшно. И тяжело.

И в этот миг – когда мне казалось, что любовь к ней достигла высшей точки – я понял, до чего же она права. Какая она удивительная и умная. Как мне повезло, что у меня есть она.

– Мне было бы легче, если бы не эта кромешная темень, – признался я. – Ведь сегодня ни ветра, ни бури. Что случилось?

Я почувствовал, как она пожала плечами.

– Мы далеко в горах, – пояснила она. – Тут сколько денег ни вкладывай – а поверь, папа не скупится, – все равно электричество, интернет, все, что идет по проводам, иногда работает с перебоями. А преимущество в том…

Так тут есть и какое-то преимущество? Ее слова меня не очень успокоили.

– …что отец, как любой хороший домовладелец, подготовился к любым случайностям. В доме установлен резервный генератор, он включится автоматически. Надо только подождать несколько минут.

Она взяла меня за руку, повела к кожаному диванчику в углу.

– Мы тоже можем немного отдохнуть. Даже когда электричество опять включится, у нас впереди будет долгая трудная ночь.

* * *

Мы сидели бок о бок в темноте несколько минут. Я прислушивался к дыханию Ронни, к размеренному ритму вдохов и выдохов.

– Как ты думаешь, как там Бетти и Джагхед? – спросил я наконец.

– Растерялись, наверное, – ответила она. – Но ничего не поделаешь, пока генератор не заработает, они не смогут сюда спуститься. В случае перебоев с питанием, длящихся больше пары минут, дверь в подвал автоматически блокируется.

– Почему?

– Создается что-то вроде убежища. – Она помолчала. – Понимаю, это звучит глупо. Можешь списать это на старческую паранойю.

Я рассмеялся:

– Вот уж никогда бы не подумал.

– Ну хоть смеешься наконец! – Она шутливо стукнула меня. – А до этого был так серьезен.

– У меня еще с самой вечеринки душа не на месте, – признался я. – Прости. Старался, но так и не сумел с этим справиться. Не стоило тебя этим грузить.

– Очень любезно с твоей стороны. Но, во-первых, я и сама способна о себе позаботиться, – сказала она. – А во-вторых… Я говорила не только о сегодняшнем дне, после вечеринки. Я имела в виду все лето. После выборов студенческого совета. После… – Она неуверенно смолкла.

– После моего ареста, – подсказал я.

– Пойми меня правильно, это очень важно. Помнишь, я говорила, что ты имеешь право на собственные чувства, мало того – ты должен их иметь. Я говорила серьезно. Но мне очень тяжело видеть тебя таким. Тяжело сознавать, что это моя вина.

– Ты ни в чем не виновата, – возразил я. Всякий раз, когда она говорила что-то подобное, ее слова резали как кинжал.

– Виноват отец. Мой отец. Он бы на тебя и не посмотрел, если бы ты не стал встречаться со мной. Может, я и не была активной участницей твоих мучений, вернее будет сказать, что первопричина всего – то, что мы вместе.

– Это лишь наши догадки, – запротестовал я. – У твоего отца множество дел с множеством разных людей. Никакой гарантии, что он рано или поздно не вышел бы на меня, даже если бы мы не встречались.

Мы оба рассмеялись, признавая грустную реальность этого. А что нам еще оставалось делать?

– Есть в этом что-то шекспировское. Неизбежность, – признала Ронни и провела пальцами по моей руке. – Но я не жалею, что мы вместе. – Она помолчала и продолжила слегка неуверенным тоном, какой я не привык слышать от бесстрашной Вероники. – А ты?

– Боже мой, Ронни, конечно нет. – Я прижал ее к себе. – Знай: что бы ни случилось, какие бы потрясения нас ни ждали, я тебя люблю. Всей душой. Всегда буду любить. И никогда не пожалею об этом. Даже не хочу думать о том, что было бы, если бы мы не встретились. Это было предначертано. – «Фу, как слащаво. Но с ней надо говорить начистоту».

– Это хорошо, – сказала она. – Потому что это чувство взаимно.

Меня с головой захлестнули чувства. Боже, как я ее люблю! Я обнял ее, стал целовать, сначала ласково, едва касаясь губами, ее волосы щекотали мне щеку. Потом все жарче и жарче. Я стремился к ней и никак не мог насытиться.

И в эти минуты мы уже ни о чем не говорили.

* * *