Продолжение легенды

– Кстати, Кэт родилась в Риме. Когда мне ее показали, сразу стало ясно, чья это дочь. Кормить решила сама, потому и не могла остаться с тобой на всю ночь. Луиджи ждал меня. Пока доехали до дома, шаль промокла от молока, – голос звучал глухо, а фразы были такими короткими, как будто застревали в горле.

Ретт понял теперь, почему руки Камелии были такими нежными и осторожными. Они привыкли держать маленького ребенка. А все-таки жаль, что он ничего не знал о дочке.

– Отчего же в Риме промолчала? – с горечью упрекнул притихший Ретт.

– Ты же приехал на карнавал развлекаться, а не для того, чтобы встретить брошенную жену с ребенком, – съязвила она.

Ретт молчал… потом закурил сигару.

– Говоришь, она родилась 28 октября? Ты знаешь, что это день моего рождения? За такой подарок тебе можно многое простить. Значит, когда в Париже я сидел возле тебя, спасая его сына, Анри занимался моей дочерью. Как все переплелось.

– Они жили на вилле, уже наступали холода, надо было возвращаться в город. Анри настаивал все рассказать тебе, он не терпит обмана. Я начала нервничать, ты это заметил и уехал. В Лондоне я, наконец, решилась, но поняла, что ты не поверишь, пока не увидишь её сам. Однако что-то на тебя повлияло и заставило все-таки признать в ней свою дочь.

– Фотографии.

Он достал альбом и показал ей все снимки.

– Теперь ты знаешь все, – вздохнула Скарлетт и твердо посмотрела ему в глаза, – повод для развода есть, но дочь я тебе не отдам.

Подбородок упрямо и с вызовом вздернулся вверх.

В саду зазвенели детские голоса – Люсьена вывела детей на прогулку. Супруги поспешили к окну: две черноволосые девочки в одинаковых вельветовых платьицах, коричневых чулочках и кожаных ботиночках играли в песочнице, потом няня принесла Рене. При виде мальчика у Ретта защемило сердце, словно он увидел свою Бонни.

– Как зовут дочь?

– Кэтрин Джорджиана Батлер де Робийяр.

На следующее утро, когда дети вышли гулять, отец ждал их во дворе.

– Madame! J ai l honneur de vous presenter mes hommages! (Мадам, имею честь приветствовать вас!) – обратился Ретт к Люсьене. – Bonjour, m-lle Катрин, m-lle Мари.

– Bonjour, папа, ты уже не болеешь? Вчера мама не пустила нас к тебе. Поиграешь с нами?

Дочь говорила на французском языке. Она протянула ему ведерко и совочек, но тут же передумала:

– Ты будешь у нас лошадкой, покатай меня.

– Хорошо, мадемуазель, садитесь.

Он посадил ее на плечи и поскакал вокруг песочницы.

– Ой, как высоко, страшно! – вскрикивала девочка, крепко обняв его за шею.

Следующим желающим покататься оказался Рене, потому что Мари стеснялась. Взяв ребенка на руки, Ретт опять почувствовал такую радость и теплоту, что сам подивился.

– Mais qu,on ne fasse pas de mal a mon petit cheval (Пожалейте лошадку), – заступилась за мужа подошедшая Скарлетт.

Они присели на лавочку, а подружки стали рвать травку, чтобы лошадка подкрепилась.

Возвращаясь с прогулки, Ретт взял детей на руки.

– Какой ты сильный, папочка, – говорила дочь, гладя своими нежными ручками его лицо, – только колючий очень, как ежик.

В глазах Ретта заблестели слезы. Люсьена тихо посоветовала Скарлетт пообедать втроем.

– Я накрою вам в игровой комнате.

Игровая комната была небольшой гостиной для детей и располагалась рядом со спальней для маленьких, куда поместили Мари, Катрин и Рене. Детская была довольно большой, и няня изъявила желание спать вместе с детьми, ей так удобнее было следить за Рене, хотя ночью на его кроватку ставили сетку, чтобы он не упал. Далее шли комнаты девочек, Эллы и Сьюзи, потом мальчиков, по другую сторону коридора располагались комнаты няни, гувернантки, учительницы мисс Элис.

К обеду Ретт был уже аккуратно причесан, побрит, ботинки сверкали. Скарлетт надела нарядное шелковое платье в бирюзово – кремовых цветах, нарядила Катрин. Теперь Ретт мог без помех разглядеть дочь.

Короткое бархатное платьице, отделанное розовыми атласными ленточками, едва покрывало колени ее тонких ножек в коричневых чулочках. Серьезное, вопрошающее лицо было довольно смуглым, без румянца, с едва заметной ямочкой у уголка рта, которая усиливала ее сходство с отцом. Темные волосы были тщательно расчесаны и перехвачены такой же, как на платье, лентой. У нее были тонкие темные, великолепно изогнутые брови, безупречно прямой нос, красивая линия подбородка – это был его ребенок. Зеленые, как у матери, глаза будто распахнулись, когда Ретт улыбнулся. Он поцеловал ее ручку, и между ними мгновенно установилось глубокое доверие, чего так боялась Скарлетт.

– Можно я буду звать тебя просто Кэт? – спросил он.

– Да, только Катрин красивее. Так меня зовет Анри, мой дядя.

– Ты его любишь?

– Очень. Мы немножко поживем здесь, чтобы ты не скучал, и поедем к нему на виллу. Там так хорошо, и собачка есть, и коровки на лугу.

– Ну, собачек и коровок мы и здесь найдем, и еще лошадок, – Ретт оглянулся на Скарлетт.