Продолжение легенды

Ретт видел, что она говорит искренне, и все-таки не верил. Неужели той Скарлетт, которая за танцы, комплименты, ухаживания готова была заложить душу дьяволу, больше нет? Есть другая женщина, нежная, и кажется, любящая старого бродягу Батлера! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. А не все ли равно? Почему бы не побыть счастливым хоть недолго.

Первое время он вообще не отходил от жены. Элис не раз видела, с каким нетерпением целовал он её по дороге в спальню.

– Столько детей, а он пылает, как влюбленный юноша, – с завистью думала она. – Хитрая бестия эта мисс Скарлетт, специально уезжает надолго, чтобы он скучал, а потом вертит им, как хочет.

Их приезд нарушил установившийся уклад повседневной жизни, и хотя миссис Батлер была достаточно приветлива с ней, мисс Элис уже не чувствовала прежней свободы и не могла занимать место друга семьи и наставницы, заменившей детям мать. Однако она надеялась, что это ненадолго, и постепенно все опять войдет в свою колею: она опять будет играть вечерами для любимого хозяина и видеть его ласковый взгляд.

С приездом родителей мисс Элис устроила небольшой экзамен, чтобы дети могли показать, чему они научились. Скарлетт осталась довольна старшей дочерью, несмотря на ее диковатость. Она видела существенные перемены в ней. Может, девочка и не отличалась большим умом, но стала гораздо внимательнее, хорошо читала, а когда пела высоким чистым голоском, совершенно не путая слова, казалась ей даже миловидной. И все это благодаря усилиям Ретта. Заслуг молодой учительницы она пока не хотела признавать, как и необходимости жить ей у них, мисс Элизабет справится со всеми детьми.

Скарлетт было неприятно присутствие этой девушки, претендующей на её место. Она сразу поняла это, заметив волнение, с которым та ждала хозяина. Он же, к счастью, пока не задумывался, насколько трепетны чувства гувернантки к нему. Ретт полностью окунулся в семейную жизнь, отправив телеграмму Джакомо:

Она приехала возможно насовсем нежелательно сейчас покидать её

Батлер

Оставайся дома здесь все уладилось использовал наши резервы

Алерба

Это были их личные средства – его и Джакомо. Но Батлер сейчас менее всего думал о деньгах.

Спасибо друг все вернем приезжай осенью

Батлер

– Поеду, – решил Джакомо, – если только они продержатся вместе до осени.

Жители Атланты опять видели счастливого Батлера, похудевшего, посвежевшего, окруженного кучей детей.

– Меньше всего я ожидала, что эта вертушка нарожает ему столько детей, – делилась своими впечатлениями миссис Мерриуэзер с миссис Элсинг, – да уж она не прогадала, прибрав Батлера к рукам.

Каждый день он гулял с младшими детьми в парке. Если старшие девочки были свободны от занятий, то гуляли с ними. Элла ни в коем случае не хотела уступать Катрин свое место рядом с отцом, только маленький Рене пользовался привилегией сидеть у него руках. Ретт привязался к нему более, чем к другим детям, может быть, желая возместить отсутствие родного отца, и ласково называл Джеральдик, Джерик, Джешка, а сам малыш говорил, что его зовут «Лэн». По воскресеньям к ним присоединялись Уэйд, Бо и Томми. Знакомые, встретив всех, расступались с улыбкой:

– Батлеры идут.

Они катались по городу в двух экипажах, покупали игрушки, сладости.

– Только, пожалуйста, не скупай весь магазин, – предупреждала Скарлетт, зная склонность мужа баловать детей огромным количеством подарков.

Её авторитет был непререкаем, но Ретт, все-таки не устоял перед очень дорогими фарфоровыми куклами в красивых нарядах и приобрел их и старшим и младшим девочкам.

– Она тебе нравится? – спросил он Катрин.

– Спасибо, нравится, такой куклы у меня не было в Париже. Её можно купать, переодевать, водить за ручку. Я назову ее Мадлен.

Он так осторожно брал в свои большие руки тоненькие пальчики дочери, так умилялся им, нежно целовал, прикладывал к своему счастливому лицу, что страх опять закрался в сердце Скарлетт.

– Он отберет у меня дочь и без развода.

Но она опасалась напрасно, Ретт не стремился вытеснить её из сердца дочери, да это ему и не удалось бы. Кэт любила маму, а еще сильнее любила Анри. Она не расставалась с деревянными лошадками, подаренными им, играла в них только сама, прятала от Рене, и даже Мари не давала в руки.

– Как далеко мы уехали от него, Шарль, – разговаривала она с жеребеночком, – ты ведь тоже о нем скучаешь?

Не было дня, чтобы Катрин не звала мать в Париж. Ретта раздражала её настойчивость. Несмотря на все его умение обращаться с детьми, к своей дочери он никак не мог найти подхода и временами терял терпение, особенно когда заставал её в кровати матери.

– Моя мама, не твоя, – сердилась дочь, прогоняя отца с его законного места.

– Анри не возражал, чтобы она спала с вами? – спросил он как-то жену.

– Ретт, ну как можно так думать? У него была своя спальня, а малышка привыкла спать со мной в том самом будуаре, где когда-то нравилось обитать и тебе.

– Где же было обустроено супружеское ложе?

Скарлетт знала его слабость выведывать подробности.

– Там, где мой супруг, который все время норовит сбежать от меня.