Продолжение легенды

–Ты знаешь, она как будто не в себе, не думает ни о ком: ни о себе, ни о ребенке, только о нем, таинственном графе. Мы пытались перевезти ее в более хорошее помещение, так она царапалась, как кошка, и осталась на месте, боится, что он ее тогда не найдет.

– И служанка не знает его фамилию?

– Может и знает, но не говорит. Диане повезло с этой женщиной, она ей очень преданна. Кстати, обе думают, что о ней заботится ее любовник.

– Ну, если письмо написал он, то действительно позаботился, – засмеялась Скарлетт. – Тогда это не Ретт, и мы можем сообщить о ней отцу.

Маркиза Дю Зуэ, встретив графиню на Елисейских полях в сопровождении двух молодых людей, была очень удивлена и поспешила к мадам Бертье.

– Кажется, снова приехала графиня де Робийяр и с еще более молодым любовником.

– Стыдитесь, Эжени, это ее сын! – огорошила ее Адель.

– Красавчик, не хуже Робийяра. Сколько ему лет?

– Для вас слишком молод.

– Я не для этого спрашиваю, хочу посчитать, сколько ей лет.

– Она ни от кого не скрывает свой возраст. Ей тридцать пять лет.

– Вот когда мне было тридцать пять, я имела такой успех…– взахлеб начала вспоминать Эжени.

– Что всю оставшуюся жизнь забыть не можете, – прервала ее Адель с улыбкой.

Эжени тоже засмеялась. В отличие от других сплетниц она умела посмеяться и над собой, почему Адель не сторонилась ее.

– На этот раз ей не удастся избежать моего салона! Обещайте Адель, что приведете ее в ближайший вторник ко мне, хорошо бы вместе с братом. Никаких возражений я не принимаю!

Дом маркизы был одним из самых изысканных в Париже, здесь собирались те, кто претендовал на знатное происхождение, большое состояние, талант, известность. Маркизе было за шестьдесят, сквозь белила и румяна еще проглядывала ее былая красота. Она привыкла блистать в столице, была не столь умна, сколь умела привлечь сердца очарованием милой беседы. Этим искупалось даже ее неуемное желание рядиться в дорогостоящие наряды, которые больше подходили женщинам молодым и даже очень молодым.

И еще один секрет знала Эжени, как привлечь значительных людей в свой салон: молодые красивые женщины. Они могли не иметь титула, состояния, драгоценностей, но их красота, фигура, улыбки должны были украшать, как цветы, ее балы и званые обеды. Некрасивые женщины тоже были нужны, чтобы оттенять их красоту, и здесь как никто была на месте Адель Бертье, умная, счастливая, независтливая.

Так маркиза составляла букеты своего салона и давно охотилась за графиней де Робийяр. Ее таинственность и красота затмили бы все другие салоны в Париже. Но теперь Эжени было просто самой интересно все знать об этой женщине. Она еще не встречала никого, кто был бы так равнодушен к успеху в высшем обществе.

Скарлетт и сейчас высший свет интересовал меньше всего, ей и так приходится прятать свои чувства от чужих глаз, а теперь и от родных глаз своего сына. Уэйд помнил дагерротип Чарльза и находил, что дядя Анри похож на него, поэтому мама его так любит. Это радовало юношу, он словно увидел своих родителей вместе, молодыми и любящими друг друга, потому легко предоставлял им возможность быть вдвоем, не выказывая ревности. Уэйд быстро нашел общий язык с Адриеной, ведь оба хорошо знали и любили деревню.

Анри забросил работу, проводя все свое время с возлюбленной.

– Так что тебя привело в Париж? Как твой супруг, вернулся к жизни?

– Настолько вернулся, что, кажется, завел себе любовницу. По этому поводу я и приехала, она здесь в Париже и ждет ребенка.

– Ты думаешь от него?

– Так было изложено в анонимном письме.

– Я в это не верю, думаю, что кому-то очень хочется вас поссорить. Этот человек, очевидно, не знает, как сильна ваша любовь.

– Анри, кому как ни тебе знать, что не так уж она и сильна?

– Не уверен, что знаю, – подразнил ее Анри, желая услышать пылкие объяснения в свой адрес.

Скарлетт не посещала Диану, деньги раз в неделю относил мсье Дорн, дворецкий четы Бертье. Ханну попросили не работать, а только ухаживать за хозяйкой. Деньги она тратила экономно, сама ходила на рынок, сама готовила, кормила Диану. Та была все в таком же состоянии, но позволяла выводить себя гулять.

Театральный сезон заканчивался, и Бертье предложил посетить последние спектакли. У Скарлетт было такое чувство, что за ней все время кто-то наблюдает. Она сказала об этом подруге, Адель засмеялась.

– Не мудрено, дорогая, я женщина и то мне трудно отвести от тебя глаза.

– Неужели она здесь? – обрадовался граф Кавос, увидев их в Опере. Брат неизменно находился рядом с юношей, наверное, ее сыном.

С этого вечера он неотступно следил за ней: он знал, где она живет, когда ходит на прогулки и с кем. Мсье Эгмонт не сомневался, что Робийяр – ее любовник, и от этой мысли приходил в бешенство. Он исправно посещал салоны парижских матрон, но тщетно, маркиза Дю Зуэ оставалась его последней надеждой на встречу с графиней.