Продолжение легенды

Несколько дней он ходил сам не свой. Дикая ревность к юному счастливцу, возникшая в его душе, вылилась в ненависть к ещё недавно обожаемому другу. Дьявол, он развратил её, сделал такой же распущенной, как сам. И ей это нравится, сколько сладострастия в её лице, позе. Впрочем, то, что у нее есть другие мужчины, недолго огорчало его, напротив, стало возбуждать, сулило надежду, почему бы и ему не стать одним из них? Вожделение завладело им и уже не отпускало.

– Я заставлю её вспомнить былую любовь!

Скарлетт заметила перемены в Эшли, видимо, женитьба пошла ему на пользу: глаза блестели, поредевшие волосы отливали серебром на солнце, движения были легкими, уверенными. Помогая ей сесть в седло, или спешиться, он, не смущаясь, прижимал ее к себе и не сразу отпускал. Она успевала почувствовать его тело. Оно было таким же стройным, как в молодости, и явно испытывало буйство юношеских желаний…

Батлер часто отлучался по делам, возвращался всегда неожиданно, вызывая восторг домочадцев. В этот раз все было также. Он передал поводья конюху и не спеша пошел к дому, предвкушая радость от своего неожиданного приезда.

– Сеньора в розарии, – предупредил встретивший его управляющий.

Улыбаясь, Батлер направился туда, как вдруг, проходя мимо беседки, услышал очень знакомый голос.

– Прошло столько лет, а я помню ваши губы, Скарлетт! Однажды вы сказали, что все в нашей жизни получилось совсем не так, как мы ожидали. Но, пока мы живы, всегда есть шанс что-то исправить. Уедем, дорогая, я уже не такой никчемный человек, как раньше.

У Ретта потемнело в глазах.

– Какой же я идиот! Купил эту усадьбу – вечное напоминание ей о первом романтическом чувстве.

Не разбирая дороги, он ринулся на конюшню, схватил еще не расседланную лошадь и поскакал прочь…

– Тише, Эшли, – Скарлетт показалось, что кто-то пробежал мимо беседки, – ваши слова могут быть превратно истолкованы. Между нами никогда ничего не было, а подумают, что нас связывают близкие отношения.

– Ничего в жизни я не желаю сильнее, чем близости с вами, – негромко продолжил мистер Уилкс, поглаживая её руку от кисти к локтю, – познать, наконец, друг друга, почувствовать, как сливаются в упоении наши тела каждым изгибом, каждой клеточкой. Я всегда любил только вас, вас одну…

Взор его молил о любви, голос звучал давней музыкой скрипок и банджо, а сильно запоздавшие объяснения приятно тешили самолюбие. Тщеславие кокетки было удовлетворено: Эшли не забыл ее, несмотря на женитьбу. Чего еще желать? Собственно, она и прежде в своих мечтаниях не заходила дальше возвышенных признаний, влюбленности, невинного бесстрастного поцелуя… Он же ее молчание воспринял, как поощрение, руки смело заскользили по шелку платья, не вызывая у подруги даже сожаления о прошлом.

– Я приду к тебе ночью, – прошептал Эшли, не оставляя уже сомнений в своих истинных намерениях, и она поспешила их пресечь, очнувшись от сладких грез.

– Зачем же ночью, приходите к обеду с женой и дочкой, – перед ним была недосягаемая графиня де Робийяр, радушная соседка и не более того, – мы всегда рады вас видеть.

Её неожиданное спокойствие показалось Уилксу хуже пощечины, ярость захлестнула его.

– Ну, уж нет, дорогая, я получу свое и теперь же, – билось в мозгу подспудное желание.

Оглянувшись по сторонам, Эшли вдруг довольно ловко опрокинул её на спину. Сухие тонкие губы жестко впились в её рот, жадные руки нетерпеливо шарили по всему телу, наскоро касаясь груди, живота, острое колено больно давило лодыжку…

– Прекратите, Эшли! Что вы делаете? – задыхаясь, произнесла Скарлетт, безуспешно пытаясь сбросить его узкое тело с себя.

Несколько секунд борьбы показались ей вечностью, как вдруг он также внезапно оставил её и уселся рядом, нахохлившись, как птица под дождем. Она с опаской отодвинулась подальше, пытаясь угадать, что заставило его отказаться от опрометчивого шага: честь джентльмена, не позволяющая изменить молодой жене и памяти Мелани, или может быть страх получить пулю Батлера? Между тем дело было в ней самой – мистер Уилкс успел заметить непроизвольную гримасу отвращения на её лице! Он понял, можно овладеть телом, но нельзя заставить её пережить тот благословенный миг взаимной страсти, что был запечатлен на рисунке. Ему никогда не добиться того же, а меньшего ему не нужно.

Взглянув, наконец, на его несчастное страдающее лицо, Скарлетт снова почувствовала жалость к своему стареющему другу и как можно мягче принялась утешать его.

– Этого не может быть, Эшли, никогда. Вы сами так решили и были правы. Мне не удалось склонить вас на низкий поступок тогда, и вы не заставляйте меня совершить его сейчас. Мы расстались с вами навсегда… там, во фруктовом саду…

– Как можно сравнивать: вы предлагали мне бросить слабую Мелани с крошечным ребенком, я же прошу вас оставить сильного мужчину, который легко найдет вам замену.

– С чего это вы решили, что меня так просто заменить? Тогда что вы здесь делаете? Не смогли забыть? – взыграла ирландская кровь, сметая остатки доброго расположения к бедному Эшли. – Я все еще помню, как вы отказались от меня!