Продолжение легенды

Перед нею стоял не ее веселый братик Бо, а незнакомец – красивый и… чужой. Капельки воды стекали с его мокрых волос по лицу, в котором уже не было юношеской округлости, черты определились, приобрели строгую завершенность. Грудь его дышала сильно, прерывисто. Она впервые так близко видела обнаженное мужское тело, не на картине, не скульптуру, а живое тело рядом с собой.

– Ах, ведь и он меня видит обнаженной, – вдруг осознала Катрин, мокрый купальник плотно прилип к телу.

– Обними меня для начала, – предложил Бо.

Она послушно закинула руки ему на шею, с любопытством ожидая, что будет дальше. Наконец, он мог держать в объятиях это гибкое тело, ощущать вкус ее губ, и он надолго склонился к ним, а потом и к ее груди. Это было странное ощущение, и она не могла определить своего отношения к нему. Ее неподвижность остановила его, единственная девушка из всех, кого он желал, осталась равнодушной к его пылкости.

Однако несколько дней Катрин избегала смотреть в его сторону, что Бо посчитал хорошим знаком – она перестала видеть в нем брата. Воодушевленный он, как всегда, рано приезжал к Батлерам и оставался там на целый день. Он сдружился с их младшим сыном – Джоном, не по годам развитым и очень похожим на сестру. Уилксу нравилось смотреть на его лицо, думая о ней.

В отличие от Катрин мальчика так не оберегали. Уже в пять лет он сопровождал отца на охоте, имел настоящее маленькое ружье и на всю жизнь остался страстным охотником и любителем собак. Крепко сбитый, широкий в кости, рослый и сильный для своих восьми лет, он дружил со сверстниками, но лучше чувствовал себя в компании взрослых. Он сам изъявил желание учиться в Гарварде, хотя еще предстояло окончить школу. Мистер Уилкс оказался для него настоящей находкой: никто еще ему так интересно не рассказывал во всех подробностях о студенческой жизни. Обычно они уходили с ним на лужайку, играли в мяч и подолгу беседовали.

Однажды возвращаясь с прогулки, Бо услышал вокализ Глюка на тему «Две души». Чистое сопрано проникновенно выводило грустный напев. Именно так он хотел, чтобы звучала эта мелодия с глубиной и затаенностью тонко чувствующей души. Он вбежал в гостиную, за роялем сидела Катрин. Смутившись, она перестала петь.

– Продолжай, прошу тебя, это моя любимая мелодия, – восторженно попросил он и дотронулся до ее руки. – Я рад, что тебе она тоже нравится.

Бо устроился в кресле напротив и приготовился слушать, представив, что они с нею вдвоем сидят в ложе Гранд-Опера, и он сжимает ее руку.

– К черту контракт, еду в Париж…

Он вдруг ощутил то состояние души, как бывало только во время бесед с Анри, но не было ни с одной из любовниц. Познав радости легких побед, Бо сохранил чистое сердце и мечту встретить такое же. Кажется, он нашел его и в ком – единственной девочке, которая не была в него влюблена! Вспомнилось, как еще недавно он играл с ней в детские игры, как любил наряжать ее принцессой, причесывать, плести венки из жимолости, делать бусы из желудей и ягод рябины. Когда он уехал учиться, он скучал по ней, теперь он это твердо знал, она была для него олицетворением семьи, ей было суждено вызвать его тоску по родному дому. И вот он здесь. Ах, все это не случайно, а теперь еще и музыка, которая так ассоциировалась с ее грустным милым обликом!

– Вот уж не думала, что вам не чужды грусть и тоска, – обратилась она к нему вдруг на «вы», окончив играть.

– Настолько не чужды, что в прошлом году я поставил очень грустную антрепризу в сопровождении именно этой музыки.

– О чем была ваша пьеса?

– Стоит ли о ней говорить, постановка не имела успеха. Трагическая любовь старого писателя к его юной ученице не вызвала сочувствия у зрителей, но понравилась моему другу – Робийяру.

– Если понравилась Анри – значит пьеса хороша! – уверенно похвалила Катрин.

В этот вечер они долго гуляли в парке, она подробно расспрашивала о его работе в театре и не отнимала своей руки. Бо простить себе не мог, почему раньше молчал, забыл, что еще в школе ни одна девочка не могла устоять перед его красноречием. Правда, он и сам влюблялся в тех, кто готов был поверить в его наспех сочиненные страшные истории.

Само собою разумеется, что с этого дня он уже не упускал возможности заинтриговать мисс Батлер очередным рассказом о Париже, Робийяре, их совместном проживании, не думая, к чему это приведет… Круг ее интересов был довольно широк, она великолепно умела держаться и была превосходным собеседником, играла на рояле и пела очень приятно, разбиралась в литературе, искусстве. Бо был совершенно очарован, ее голос, ее манеры, высшее изящество, присущее только ей, вызывали непреодолимое влечение. Он нашел свой идеал.

Как ни близка была Катрин к матери, оказалось с Бо разговаривать куда интереснее! Он так живо и заинтересованно слушал, не поучая, не наставляя, просто стараясь понять ее.

– Как ты думаешь, я могла бы стать кем-то?

– Конечно. Кем бы ты хотела быть?

– Не знаю, мне все равно, у меня нет никаких талантов.