Продолжение легенды

– Я готов ждать, хотя она ничего не обещала, но меня пугает ее желание свободно жить в Европе, тем более, что мне придется остаться в Нью-Йорке.

– Возможно, это просто желание показать свою независимость, каприз. Когда-то прадед Кэтти сказал мне: «жизнь без женских капризов, что еда без соли». Эта мысль помогла мне и еще одному джентльмену научиться любить женщину со всеми ее причудами.

– Даже если этой причудой окажется… новый любовник? – вспылил Бо. – Это неизбежно – Катрин на редкость страстная натура. Чему удивляться, она дочь своего отца!

– Вот как? – брови Ретта взметнулись вверх. – Время покажет, так ли это, разлука расставит все на свои места. Но как бы там ни было, пусть это лето останется в вашей памяти прекрасной сказкой на всю жизнь и завершится приятным путешествием. Спальный вагон уже заказан, до Нью-Йорка поедем вместе…

VI

Едва ступив на палубу лайнера, Катрин забыла про Бо, имя Анри не сходило с ее губ. И это очень тревожило Ретта.

– Летит к своему огню, как беспечный мотылек, – думал он, наблюдая за нею, – видит Бог, я сделал все, чтобы она не обожгла своих крылышек. Он не верил, что Кэтти удастся завоевать сердце Робийяра – тот, по-прежнему, считал ее своей дочерью.

Скарлетт напротив не видела ничего особенного в экзальтированной радости девочки – она всегда любила Париж, дом Робийяров и его самого. Она не понимала, что дочь уже взрослая женщина, как не понял этого и встречавший их в Гавре Анри, когда Катрин, пожалуй, слишком восторженно прижалась к его груди. Зато мадам Бертье, внимательно взглянув на мадемуазель Батлер, воспользовалась своей привилегией наперсницы – только ей художник позволял говорить с ним о любви и женитьбе.

– У вас есть шанс, Анри, сделать блестящую партию! – не преминула она тут же представить ему возможную невесту.

– Адель, она дитя и годится мне в дочери! – возразил он.

– Не кокетничайте, дорогой, вы отлично знаете, что выглядите до неприличия молодо, и не одна прелестная ручка все еще дожидается вашего предложения.

Это действительно было так, несмотря на то, что внезапное увлечение светского общества модным художником, принесшее ему богатство и славу, давно сменилось разочарованием. Робийяр не стремился подчеркивать свое дворянское происхождение, не посещал модных гостиных, которые наперебой заманивали его, покоренные не столько его талантом, сколько внешностью, не заводил романов с фривольными светскими львицами, жаждавшими любовных приключений. Особенно всем досаждала его связь со служанкой. И все-таки благородная осанка, спортивная фигура, непринужденные манеры, ловкость наездника, по-прежнему, ставили его в ряд блестящих светских кавалеров, провожаемых заинтересованными взглядами на прогулках в Булонском лесу. Тем более, что окончательно Анри не порывал со светским обществом, ему льстило то восхищение, которое он вызывал, но он держался на расстоянии, никого не допуская в свою жизнь, общаясь с немногими достойными, так же разочарованными ограниченностью блистательной светской жизни.

Шумный успех в самом начале карьеры не вскружил художнику головы. Получив признание как портретист, он не остановился на этом, продолжал изучать, размышлять, пробовать себя в различных жанрах, и во многих достиг замечательного мастерства в исполнении. Робийяр владел как традиционной техникой живописи маслом по холсту, так и разнообразием форм, богатством цвета. Он увлекался японской графикой, фотографией, использовал разнообразную технику гравюры, монотипии, позволяющей создать рисунок на любой подходящей поверхности. Он соединял, казалось бы, несоединимое, добиваясь поразительных результатов. Все эти годы Анри упорно искал свою тему и нашел ее – необыкновенность обыкновенного, ускользающего мига действительности. Неповторимость его восприятия отражалась в любом сюжете – писал ли он исторические картины, пейзажи, или сцены из современной жизни.

Проявляя поистине вулканическую трудоспособность, для каждой картины он тщательно прорабатывал композицию, набрасывал множество зарисовок, создавая полотна, которые сделали его заметной и уважаемой фигурой в парижском мире искусства, хотя некоторые шедевры были освистаны критикой. Недовольны были и светские дамы, чьи портреты отражали их характеры, а не великолепие нарядов. Но Анри уже мог себе позволить не писать заказные портреты ради денег.

Впервые за много лет им удалось собраться всем вместе, и он снова чувствовал себя в большой дружной семье, где можно быть искренним, и не защищаться от всех, как он привык в последние годы, иронией и сарказмом.

Таллиони вместе с молодоженами прибыли из Италии. Они двенадцать лет не были на родине и очень порадовали тетушку Мерайю своим приездом. Она была плоха и уже не надеялась повидаться. Таллиони расположились у Робийяра и собирались остаться до весны.