Продолжение легенды

Катрин насторожилась, что он имеет ввиду, неужто ее безрассудную влюбленность? Его-то любовь всей жизни пройти не может, но графиня далеко, а кровь бушует. За три года она изучила его привычки и понимала, куда он клонит.

– Вот послушайте, – Дмитрий решил привести доказательство того, что любовь проверяется временем. – По случаю двадцать первой годовщины своей свадьбы, будто предчувствуя, что она последняя в его жизни, принц подвел итог отношениям с женой в письме к Штокмару: «…наша любовь всегда оставалась с нами, юная и неувядающая, как в первый день. И, благодарение Богу, я могу с уверенностью утверждать, что этот союз пошел на пользу человечеству…» Вряд ли Альберт мог бы сказать то же самое в их первую встречу.

– Почему он пишет не ей, а постороннему человеку? – удивилась Катрин.

– Штокмар им не посторонний, можно сказать, вдохновитель этой любви.

– Да кто они такие, этот дядя Леопольд и этот барон Штокмар, что все время вмешивались в ее жизнь?

– Дядя заменил им обоим отца, – грустно пояснил Дмитрий. – Ее родной отец умер, когда ей было восемь месяцев. С матерью, герцогиней Кентской, Виктория не ладила. Альберт тоже с пяти лет рос сиротой при распутном отце, который изгнал свою жену из Кобурга, и она умерла в тридцать лет. Кому же еще было вмешиваться?

Катрин вдруг осознала, что оба ее собеседника лишились родителей в раннем возрасте. Поэтому, наверное, капитан Батлер так по-доброму относился к своему молодому сопернику!

– Судьба самого дяди, пожалуй, еще удивительнее, чем племянника, – начал рассказывать Ростоцкий, воодушевленный ее нежным взглядом, – первый кобургский принц, который завоевал Англию. Он служил в русской армии и прибыл в свите российского государя. Прекрасное воспитание, участие в Ватерлоо, Венском конгрессе делали его достойным претендентом на руку наследницы, единственной законной дочери регента. К тому же Леопольд Саксен-Кобургский был недурен собой в отличие от принца Оранского, на брак с которым склонял ее отец. Каждый день офицер прогуливался верхом на лошади по парку, чтобы издали поприветствовать принцессу, и сумел покорить ее сердце. Регента приводили в ярость ухаживания младшего отпрыска правящего дома крошечного Кобургского княжества, но волю дочери сломить не удалось.

– Надеюсь им руководила не корысть? – спросила Катрин.

– Не думаю, иначе вряд ли он снискал бы благосклонность двора и народа. Они искренне были привязаны друг к другу, он мог бы стать отцом английского монарха, но не сбылось, белокурая любимица нации Шарлотта умерла в родах. Вопреки обычаю того времени, Леопольд ни на миг не покидал жену во время родов, и ее последние слова были обращены к нему.

– Однако именно женитьба обеспечила будущее Леопольда, – возразил Робийяр. – После смерти Шарлотты в его владении осталось загородное имение Клермонт, расположенное в двадцати километрах от Лондона, свадебный подарок нации, купленный парламентом. Более того, парламент назначил ему «годовое содержание в размере 50 тысяч фунтов стерлингов пожизненно». Так что любовь и корысть вполне могут соседствовать. С немцем прибыл в Англию из Кобурга его личный врач и друг, вездесущий Штокмар.

– Итак, принцесс больше не было, а британский трон опять остался без наследника, – заключила Катрин.

– Но были принцы, погрязшие в долгах и грехах, жившие на широкую ногу со своими любовницами, имея множество внебрачных детей. Англия, долгие годы содержавшая их всех, потребовала наследника. Герцоги, осаждаемые кредиторами, запросили за это с государства немалые суммы. Это уже была не корысть, а настоящий базарный торг, который возмутил парламент, да и невест не привлекал. И все-таки «к середине 1818 года все братья, за исключением герцога Суссекского, имели по законной супруге-немке».

Герцог Кентский в пятьдесят один год вынужден был расстаться с подругой, с которой прожил почти двадцать восемь лет. Когда он служил в Гибралтаре, цыганка предсказывала ему, что он станет отцом великой королевы. Эдуард, остановил свой выбор на сестре Леопольда Виктуар Лейнинген, тридцатидвухлетней вдове с двумя детьми, рассчитывая обратить себе на пользу ту популярность, которую снискал у английского народа супруг покойной принцессы Шарлотты. Леопольд не возражал, они еще с Шарлоттой мечтали об этом браке. Как никак дядя Эдуард был единственным, кто помогал влюбленным, не отказывая себе в удовольствии «насолить» старшему брату. Виктуар, осведомленная о финансовом положении герцога Кентского, боялась лишиться своих пяти тысяч фунтов стерлингов годового дохода. Страшила также и жизнь при английском дворе, карикатуры в прессе, на которые Леопольд беспрестанно жаловался в своих письмах к семье. В конце концов, амбиции победили, она стала женой герцога Кентского, которого видела до этого всего один раз. К ноябрю герцогини Кларенская, Кентская, Камберлендская и Кембриджская были беременны, но только мать Виктории преодолела нелегкий путь, чтобы ребенок родился «на английской земле». Герцог Кентский был вне себя от радости.