«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

— Он научится уважать других дезиксовых суперов. Не пытайтесь его наказать. Если вы его и отшлепаете, что представляется весьма маловероятным, это может повредить его психике. Мы его наставники, учителя. Мы должны его защищать. Вы поняли?

— Полагаю, что да, — медленно произнес Кэлдерон. — Это угроза.

— Вы родители Александра, но важен Александр. Если понадобится применить дисциплинарные меры к вам, я это сделаю.

— Ладно, оставим это, — вздохнула Майра. — Джо, пойдем погуляем в парке, пока Бордент и его приятели здесь.

— У вас два часа, — сказал человечек. — До свидания.

Шло время, и Кэлдерон не мог решить, что его больше раздражает — проявления идиотизма или острого ума Александра. Чудо-ребенок овладел новыми возможностями; хуже всего, что Кэлдерон никогда не знал, чего следует ожидать или в какой момент он станет жертвой очередной выходки гения. Так было и в тот раз, когда в его кровати материализовалась липкая масса конфет-тянучек, ловко украденных из лавки с помощью телепортации. Александр счел это весьма забавным. Он смеялся.

А когда Кэлдерон отказался идти в магазин за конфетами, потому что у него нет денег («И не пытайся меня телепортировать, я на мели!»), Александр силой мысли исказил гравитационное поле. Кэлдерон повис в воздухе вверх ногами. Его тряхнуло, и монеты посыпались из кармана. Пришлось отправиться за конфетами.

Чувство юмора приобретается со временем, по сути развиваясь из жестокости. Чем примитивнее разум, тем менее он разборчив. Каннибал, вероятно, будет искренне веселиться, глядя, как его жертва корчится в кипящем котле. Человек поскальзывается на шкурке банана и ломает позвоночник. Взрослый в этот момент перестает смеяться, ребенок — нет. И цивилизованное эго полагает стыд не менее острым переживанием, нежели физическая боль. Младенец, ребенок, идиот не способен на эмпатию. Он не может отождествить себя с другим человеком. Он прискорбно аутичен; он творит, что в голову взбредет. И разбросанный по спальне мусор не казался смешным ни Майре, ни Кэлдерону.

В доме поселился маленький чужак. Никто не радовался. Кроме Александра. Ему было очень весело.

— Никакого уединения, — пожаловался Кэлдерон. — Он материализуется где угодно, в любое время. Дорогая, тебе стоит сходить к врачу.

— И что посоветует врач? — спросила Майра. — Отдохнуть? Ты в курсе, что прошло уже два месяца с тех пор, как Бордент захватил власть?

— И мы изрядно продвинулись за это время, — сообщил Бордент, подходя к супругам.

Кват общался с Александром на ковре, а другие два карлика готовили к работе новое устройство.

— Вернее, Александр изрядно продвинулся.

— Нам нужно отдохнуть! — простонал Кэлдерон. — Если я потеряю работу, кто будет кормить вашего драгоценного гения?

Майра покосилась на мужа, отметив притяжательное местоимение, которое он выбрал.

Бордент встревожился:

— У вас сложности?

— Декан говорил со мной пару раз. Я больше не справляюсь с моими студентами. Слишком раздражителен стал.

— Вам незачем снисходительно относиться к студентам. С деньгами мы можем помочь. Обсудим сумму, и я все улажу.

— Но я хочу работать. Мне нравится моя работа.

— Ваша работа — Александр.

— Мне нужна прислуга! — с отчаянием произнесла Майра. — Вы не могли бы изготовить что-нибудь вроде робота? Александр отпугивает всех служанок, которых мне удается нанять. Они и дня не проводят в этом дурдоме.

— Механический интеллект негативно скажется на развитии Александра, — сказал Бордент. — Нет.

— Мне бы хотелось время от времени принимать гостей. Или ходить в гости. Или хотя бы побыть в одиночестве, — вздохнула Майра.

— Однажды Александр созреет, и ваши труды будут вознаграждены. Родители Александра! Я уже говорил, что ваши портреты висят в Зале великих анахронизмов?

— Наверняка они выглядят ужасно, — сказал Кэлдерон. — Мы-то уж точно выглядим не ахти.

— Терпение. Помните о судьбе вашего сына.

— Я помню. Постоянно себе напоминаю. Но иногда он несколько раздражает. Мягко говоря.

— Как раз для этого и нужно снисходительное отношение, — сказал Бордент. — Природа все предусмотрела для создания новой расы.

— Мм…

— Сейчас он работает над шестимерными абстракциями. Прогресс замечательный.

— Угу, — кивнул Кэлдерон и пошел в кухню к Майре, что-то бормоча под нос.

Александр ловко работал со своими устройствами, его пухлые пальчики уже стали более сильными и уверенными. Он по-прежнему питал запретную страсть к голубому овоиду, но под бдительным надзором Бордента мог использовать его лишь в пределах ограничений, наложенных учителями. Когда урок закончился, Кват выбрал несколько предметов и запер их в буфете, как обычно. Остальное он оставил на ковре, чтобы Александр мог оттачивать навыки.

— Он развивается, — сказал Бордент. — Сегодня мы совершили большой прорыв.

Майра и Кэлдерон как раз подошли и услышали это.

— Что происходит? — спросил он.

— Мы сняли психический блок. Александру больше не нужно спать.

— Что? — переспросила Майра.

— Ему больше не требуется сон. В любом случае это искусственная привычка. Суперраса в ней не нуждается.

— Он больше не будет спать? — повторил Кэлдерон, побледнев.