«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

— Мы должны найти решение, — повторил Кэмерон.

Пелл встал и поманил Дюбро обратно в кабинет.

— Неплохо вышло, — сказал он. — Ты это хорошо придумал.

— У меня будто гора с плеч свалилась. Я ведь сомневался…

— Если твоя жена сломает ногу, ты места не будешь себе находить, пока врач не приедет, — сказал Пелл. — А потом сразу успокоишься, потому что ответственность перешла к более компетентному человеку. Ты свое дело сделал. Врач же обучен лечить переломы, и груз ответственности его не тяготит.

— Но в данном случае… мы не обучены?

— Я еще не видел уравнения. — Пелл бросил бумаги на стол. — И не уверен, что хочу увидеть. Догадываюсь, что́ этот болван Календер наплел шефу. «В ваших руках судьба нации, ваш долг — найти человека, способного устранить проблему; если не справитесь — проиграем войну» и так далее. Взвалил на бедного шефа непосильное бремя ответственности. Реши уравнение или сойди с ума. Ты так же думаешь?

— Более-менее. — Дюбро задумчиво закусил губу. — Этот пациент эм — двести четыре… Он догадался, что уравнение чрезвычайно важно, и предпочел сойти с ума. Если верить тебе, простая паранойя. Видимо, он частично решил, но так и не понял главного. Само уравнение является оружием, а не его побочные продукты.

— Если никто не станет решать уравнение, это сделает враг. Уже сейчас он научился преодолевать силовые поля, а что будет, когда он получит все ответы?! Нет, работать надо, но не так, как считает Календер. Этот идиот небось верит, что и проказу можно одним распоряжением вылечить.

— Я подумал, что мы могли бы стереть шефу сегодняшние воспоминания, — неуверенно предложил Дюбро. — Вместо них внедрить безвредные псевдовоспоминания. А затем снова представить ему проблему, предварительно обезопасив ее.

— Умно, — кивнул Пелл. — Главное — не дать шефу почувствовать ответственность. Это наша первостепенная задача, хотя я пока не уверен… — Он покосился на часы. — Первым делом вылечим шефа. Жди здесь.

Он вышел. Дюбро сел за стол рассматривать фотографии и машинописные листы. Какие-то символы он понимал, другие — нет.

Однако он заметил, что числу пи было присвоено произвольное и неверное значение. Может, дело в этом?

Лучше не вникать. Дюбро повернулся к окну, но пейзаж расплылся перед глазами. Может ли уравнение в самом деле вызывать безумие?

Конечно. Уравнение — конкретное выражение абстрактной проблемы. Взять, например, старый опыт с лабораторной крысой и тревожным расстройством. Между крысой и едой неожиданно опускают дверцу, отрезая путь. Спустя некоторое время крыса при каждом закрытии дверцы забивается в угол и дрожит. Нервный срыв.

Закончить эту бесконечную, невыносимую войну было бы высшим благом. Но проиграть ее!..

Враг думает точно так же. После стольких десятилетий промывки мозгов о поражении никто не помышляет. Люди привыкли к войне настолько, что перестали ненавидеть противника, но при этом твердо знают: проиграть нельзя.

Бомбы падают с обеих сторон. Роботы ведут свои вялотекущие сражения. Но настоящие воины — это техники, которые двигают фигуры и придумывают новые гамбиты. В дипломатах давно исчезла нужда, их упразднили. Переговоры с неприятелем не ведутся, только внезапные бомбардировки служат своего рода посланиями.

Послания принимаются, но они неубедительны. Воздушные торпеды не способны повредить мозговые центры противоборствующих стран.

— Мистер Пелл, курьер от военного министра, — объявили по громкой связи.

— Мистер Пелл занят, — ответил Дюбро. — Пускай курьер подождет.

— Говорит, ситуация чрезвычайная.

— Подождет!

Ненадолго воцарилось молчание. Затем…

— Мистер Дюбро, он не станет ждать. Он хочет увидеть директора, но мистер Пелл приказал передавать все сообщения через него, поэтому…

— Пошлите его ко мне, — ответил Дюбро и повернулся к двери.

Та открылась почти сразу.

По коричнево-черной форме курьера сразу стало понятно: он из Секретной службы. Люди, носившие в петлице значок стрелы, встречались редко и подчинялись непосредственно Генеральному штабу. Этот человек…

Он был крепко сложен, с почти отсутствующей шеей, с ежиком волос, в холодном свете отливающем бронзой. Но внимание Дюбро привлекли его глаза. В них было выражение сдерживаемого восторга, дикой эйфории, которой разум не позволял сорваться с привязи. Тонкие губы пребывали под контролем. Только черные глаза выдавали радость.

— Дэниел Риджли, — протянул он свой диск.

Дюбро прочитал, сравнил фотографию с лицом стоящего перед ним человека. В этом не было необходимости: когда идентификационный значок снимался с запястья владельца, вся информация с него автоматически стиралась.

— Мистер Риджли, — сказал Дюбро, — мистер Пелл освободится через несколько минут.

— Дело неотложное, — сдерживая нетерпение, пробасил Риджли. — Где он?

— Я же сказал…

Курьер бросил взгляд на дверь и шагнул к ней. Дюбро преградил ему путь. В черных глазах Риджли вспыхнуло непонятное лихорадочное возбуждение.

— Вам туда нельзя, — твердо произнес Дюбро.

— С дороги! У меня приказ.