Профсоюз сумасшедших

Длинноногий студент, искалеченный римским правом,

Идеальный бездарник, лизака научных блюд, —

Подбоченясь в кафе громогласно и браво:

— Я женюсь — потому что люблю.

'

Ну, а я?

Как мне думать об этом браке

С той, что в сердце — хирурга ножом, —

Если даже чернилами плакать

Страшно ночами об имени Твоем.

'

Мне 6 только губ электрическим током

К алым рубинам грудных куполов.

Мне бы молчанья — долго и много,

Мне бы — из клетки любовных стихов.

'

Милая — милая!

Ты думаешь — легка мне

Мысль о понедельниках Любви моей? —

Сердце букашкой под мельничным камнем

Серой громады придущих дней.

'

И пока не прокрались — облезлые, старые

Будней коты

Птиц Любви задушить —

Смычок Твоего имени неслыханные арии

На скрипке моей души.

'

И — честное слово — не нужно истерик,

Рычаний, взвизгов и медных труб.

В поисках новых, незнанных Америк

В океан Твоего тела

Корабли моих губ.

'

3. ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ.

Когда канцелярщик, прогнивший входящими,

Гнилью чернил — скуки итог, —

До любви ли ему, одуренному чащами

Леса балансов и треска тревог?

'

Когда инженер — иглы зданий в небо,

Врач — рыцарь смерти — на страже гробов, —

Им бы вина, комфорта, хлеба, —

На черта тогда им душа и любовь?

'

Когда тихий поэт в поэзном смерче,

Так что воздух огнём и больно дышать, —

Призрак любви в отдаленность заверчен

И колючею мухой только мешать.

'

Но зато когда по чёрному бархату — свечи,

Когда лодка луны — облака в рассвет —

Посмотрите, какими огнями засвечен

Канцелярщик — врач — инженер — поэт!

'

Покрывало их — звездоблёсков полог,

Ложе у них — поцелуи трав,

Знамя Любви — сумасшедший астролог

На подушках любовных прав.

'

А днём Любовь — боль зубная,

И альков у неё — хлеб.

Но каждый рассвет — милая, знаю —

Вдовьей ночи прозрачный креп.

'

И когда едва касаясь губами

Пьяных букв, Твоё имя ночью шепчу —

Только в эту минуту я слышу меж нами

Любовных узлов золотую парчу.

'

И когда моих рук обезумевший Цельсий

На солнцах груди твоей плюс 100, —

Твоё тело экспрессом на губ моих рельсы

В сжигающий будни Восток.

'

И когда на трещащей лодке кровати

Извиваясь в волнах кипятка — к нулю, —

На Твоих

И моих губ

Кровавом закате —

Не женюсь — потому что люблю.

'

Август 1922.

Махудрам.

Первая конструкция Москвы

Эти пятна огней и реклам по Арбату —

Словно язвы

На теле ночной синевы.

Я тащусь

Этой пущей

Верблюдом горбатым

В цепком капкане Москвы.

'

Я трублю паровозным гудком этих строчек

Прямо в уши разорванных болью дней.

Красной молнией бунтов

Чернильные ночи

Разостлались над скукой моей.

'

И всегда мне проклятое «бы» и «почти»

В этом грязном дырявом корыте-ль нести?

Знаю,

Что свет самой тусклой мечты

Ярче ярчайшей действительности.

'

И окончив работу — желудок наполнить —

Зажигаю огни своих глаз на Тверской,

И швыряю снопы фиолетовых молний,

Убивая тоску тоской.

'

И топча каблуком своей славы цветы,

Рысаков моей юности взмылить —

Потому что огни самой тусклой мечты

Ярче ярчайшей были.

'

И в душе моей пятна реклам по Арбату —

Словно трели бича на спине синевы.

Возвещая

Час пятый —

Умираю

Распятый

На перекрестках Москвы.

'

Июнь 1923. Москва.

Вторая конструкция Москвы

Есть ли такие Голгофы,

На которых ещё не висел я?

Леонид Чернов.

'

Утопая в кипучей моче,

Где скрежещет огнями Арбат —

По изъезженным кочкам ночей

Расшвырялся по свету набат.

'

Пусть исступлённых стихов коса

Сбрить эту оспу спрессованных пней...

Мне ли, поэту, окурки сосать

Испепелённых дней?

'

Мне ли для юности строить гробы

Словно голодный индус,

Если на чёрном столе судьбы

Бит моей жизни туз?

'

И суждено ль мне средь грома «распни»

Вспенив стихов кипяток —

Вымыть прогорклые дни

Как носовой платок?

'

Распахнувшись рекламой

О хламе

Мострест

Над потухшей кометой своей головы —

Добровольцем полезу на крест

Всех перекрестков Москвы.

'

Лишь бы земной

Измотавшийся Шар

Нежно притиснуть к груди

Лишь бы со мной

Вселенский пожар

Новых людей родить!

'

Дальше — хоть рельсы,

Хоть кожу виска,

Браунинг, пулей целуй.

Лишь бы бельё этих дней полоскать

Ядом поэзных струй...

'

Июнь 1923.

Москва.

Чертополохи земли

Хорошо вам, серенькие, тихенькие,

Каждый день на службах в жвачку слов влезать.

Вечерами — порцию Чехова и Киплинга

И жену покорную нехотя лизать.

'

Хорошо вам, люди серой масти! Вам мигнут десятки

парой жёлтых глаз —

И рассветом маленького счастья

Вам сверкает раскалённый час.

'

За сиденье в канцелярии вы купите

Дров, кровать,

И для неё — жену.

И ночами будете умильно губы те сосать,

Что раскрылись в первую весну.

'

Хорошо вам.

Ну а мне-то как же

В этих днях найти заветное кольцо,

Если каждый день морщинкой мажет

Потускневшее как зеркало лицо?

'

Если в топи дней

Загруз по горло весь я,

И до новых маков мне едва ль дожить.

Ах, какая сумасшедшая профессия —

Перед каждым олухом открыть врата души!

'

Петь и знать,

Что песни (мои дети) — только ворох

Никому ненужных черканных бумаг.

Жить, любить и знать, что очень,

Очень скоро

Всё равно мне соскочить с ума.

'

Но не все ещё сонеты

Перепеты,

И не всю Любовь швырнул Земле поэт.

... Хорошо нам, граждане-поэты,

Покупать за кровь ботинки и обед!

'

Март 1923.