Происхождение христианства из гностицизма

Действительно ли в этих стихах идет речь о победном шествии христианства? Гарнак, как раз наоборот, ви­дит в словах «принесла к храму» доказательство в пользу иудейства автора. И даже, если перевести, согласно с Грессманом: «унесла заодно и храм», то все же является еще вопрос, мыслится ли при этом христианство в смысле нового завета, и относится ли новое «познание» (о котором говорится в предшествующих стихах, что господь умножил познание своего существа и озаботился р том, чтобы было известно то, что нам даровано по его (благости) к проповеди евангельского Иисуса, а не к рас­пространению гносиса и его победе над официально-фор­мальным иудейством. Это, быть может, с точки зрения гно­сиса звучит преувеличено, но разве всякое новое движение не преувеличивает обычно своих действительных или мни­мых успехов? Вспомним преувеличенные рассказы о бы­строте и широте распространения христианства в «деяниях апостолов». Об иудейском законе Филон говорит, что он привлек на свою сторону чуть ли не всех: иудеев и греков, обитателей и внутренних стран, и островов, народы востока и запада, Европу и Азию, словом — весь обитаемый мир из конца в конец.

Впрочем, Гарнак из упоминания о храме, каковое мы находим и в четвертой оде, сделал вывод, что «Оды Соломона» сочинены не иначе, как до разрушения храма, т. е. до 70-го года. Дело в том, что в оде 4 сказано:

«Никто не изменит твоего святого места, мой боже.
Нет никого, кто бы мог изменить его
и поставить на другое место,
потому что никто не имеет власти над ним.
Ибо святилище твое ты измыслил прежде, чем устроил места.
Более древнее не будет вытеснено теми,
которые (по возрасту) меньше его».

Судя по этим словам, в момент написания оды храм, по-видимому, еще существовал. Поэт только отвергает по­пытки уравнять в значении с храмом иерусалимским другие святилища, — вероятно, где-нибудь в рассеянии[28]. И с этим согласуется то, что нигде в «Одах Соломона» мы не находим намека на катастрофу 70 года, хотя такой намек очень под­ходил бы к чувствованиям как иудеев, так и христиан более поздней эпохи. Но имеется ли в виду вообще иерусалимский храм в 4-ой и 7-ой одах. Harnack, Gunkel, Harris, Spitta и Charles отвечают на этот вопрос утверди­тельно. Более того, у Spitta образ ручья в шестой оде пробуждает воспоминание даже об Иезек. 42, 2, Иоэл. 4, 8, Захар. 14, 18 и Энох. 26, 2. Между тем Hausleiter отрицает, что ода имеет в виду храм в Иерусалиме. По его мнению, разделяемому Луази, в оде речь идет о боже­ственном духе, который обрел авое обиталище в истинном храме, в сердце иисусовой общины, и вместе с Гункелем он считает несомненным, что в этом образе заключается ука­зание на победное шествие христианской миссии, на про­движение христианской общины ко всем народам. Наоборот, Spitta заявляет, что этого никто не может утверждать, а Рейнах говорит: «Эта община, — признаемся в этом, — имеет очень скромный храм, так как при этом не упоми­нается даже имя победоносного Иисуса». При таком рас­хождении взглядов наиболее выдающихся исследователей, едва ли возможно вывести из приведенных слов какие-нибудь определенные заключения, и лучше оставить вопрос открытым.

Твердо установлено, во всяком случае, следующее: каких-либо исторических данных извлечь из «Од» нельзя, — всего менее таких, которые намекают на евангельские со­бытия.

Кто же, однако, автор «Од», и к какому направле­нию мысли принадлежит он?

Ответ уже дан в предшествующем изложении: он — приверженец, если не дохристианского, то, во всяком случае независимого от хри­стианства иудейско-гностического тай­ного учения.

Относительно иудейского в основе хара­ктера «Од» большинство исследователей приблизительно согласно. Прежде всего указал на это Гарнак, и даже Гункель, который так решительно вступается за христиан­ский характер содержания «Од», допускает, что «поэт ока­зывается под сильным влиянием иудейства». Конечно, не под влиянием официально-формального иудейства: «храм» снесен рекою жизни, о законе и толковании закона автор не знает ничего, а к храмовому служению он относится пре­небрежительно, что выражено в 20 оде оборотом речи, на­поминающим Осию 6, 6:

«Жертва богу — справедливость
и чистота сердца и уст».

Но и об иудейском обособлении «Оды Соломона» ничего не знают и, по Гункелю, миссионерство среди язычников является для поэта совершившимся фактом.

Нечто подобное мы читаем и в оде 29: