Проходная пешка

Сложили привезенное в углу, аккуратно, вроде как «товар лицом». Цыган позвал кого-то — вышли трое — уже виденный нами старший, еще один — совсем седой старик, правда не сказать дряхлый, но все же старик, и молодой мужчина, внешне чем-то напоминавший одного героя-академика. Ол-Шемм стал при входе, а старик пошел прямо к привезенному добру, молодой же держался у него за плечом. Седой придирчиво осмотрел винтовки и снаряжение, а бородач внимательно смотрел и слушал тихие комментарии. Судя по тому, что я услышал — старик проводил наглядное занятие по матчасти — не в плане как пользоваться и прочее — а как грамотно выбирать и дефектовать оружие. Завершив, старик обернулся и одобрительно кивнул. Потом настала очередь ящика — тут Бэзо, очень ненавязчиво, как наверное ему казалось, заслонил от меня всю картину — а я нарочито уставился в другую сторону, благо из маленькой дверки, скорее даже лаза в приямке, вынырнула молодая горянка. Надо сказать — весьма и весьма симпатичная. Вопреки моим ожиданиям — увидев чужаков, кутаться в тряпки и прикрывать лицо не стала — наверное, тут с этим проще. Стрельнула глазками с интересом, но тут же поспешила прочь по своим делам — все же наверняка и тут у горцев женщина знает свое место, и в мужское дело ни коим боком влезть не смеет. В общем, что там в ящике, я естественно не видел. И знать не знаю, ведать не ведаю. Оно мне не надо. А все догадки — вот пусть и остаются догадками. Случись чего — так врать чужим хорошо, когда не врешь.

Между тем старик снова обернулся и кивнул снова — мол, и тут все в порядке. Все это время нам не сказали ни слова — и если Бэзо прав — это хорошо. И действительно — Ол-Шемм сразу как-то подобрел, улыбнулся, и сказал:

— Гости, прошу к столу!

Горский стол для гостей — он везде и всегда изобилен, насколько позволяет ситуация. А мы, надо сказать, в общем-то, и проголодались. Сначала я еще подумывал, какие тут традиции, и как положено приступать к приему пищи и его вести, да потом плюнул. Молитву на местный лад севший во главе стола старик сотворил — стало быть, единоверные с остальными горцы, уже неплохо. Присутствовали кроме нас и встречавших еще двое — местная администрация, надо думать. Немолодые бородатые дядьки, степенные и спокойные.

А дальше разлили по чаркам алкоголь, да жахнули за встречу, без лишних предисловий. Я сдуру махнул чарку до дна, думал там вино. Оказался — коньяк. Или типа того. А коньяки я еще… ну, в той жизни — и то не любил. Да чего уж теперь. Выдохнул и бастурмой зажевал. Безо поставил пригубленную чуть только чарку и посмотрел с удивлением. Горцы одобряюще загудели. Вот чорт, сейчас окосею же… Повыбирал закуску, нашел что-то пожирнее, стал поглощать. Постепенно завязалась беседа, цыган беседовал с молодым «академиком», обсуждая «что в мире происходит». Пару раз зацепили князя — так горец аж подскакивал, начиная возбужденно высказывать в адрес здешнего гаранта всякие пожелания. Седой ему даже некий успокаивающий жест показал — мол, уймись.

Вторую чарку пил как все, сделал небольшой глоточек и поставил. Экая мерзость здешняя табуретовка. Безо уже выпал из беседы — Ол-Шемм и молодой сцепились в каком-то своем давнишнем споре, подключился один из пожилых. Боясь все же чтоб не запьянеть, спросил цыгана тихонько — чтоб такое слопать? Цыган подмигнул мне и порекомендовал какое-то блюдо — по виду что-то вроде чахохбили, что ли.

— Попробуй. Вкусно!

— Что это?

— Э! Жареный филин! Жииирный!

— Ни разу не ел такое… Он съедобный?

— Еще как! Только потом рисом и с вооон той травкой заешь — а то пронесет после! Такая птица, да!

До третьего тоста доел филина — а ничего так, съедобно, со специями-то особенно. После, допив коньяк, решительно отставил пустую чарку, и во избежание непонимания пояснил

— Все! Нам еще обратно ехать!

Думал, будут обиды и прочее, готовился внутренне дипломатничать — ан нет, горцы понимающе закивали, и убрали бутыль со стола. Под недовольное сопение Бэзо. Вот ведь, обломал я ему кайф, выходит. Ну, ничего, он и так, когда выпьет, становится излишне многословен, а мне терпеть его треп обратную дорогу — никакого удовольствия.

Под финал трапезы принесли чай. Аж три чайника, с разным сортом, с травами. Засмотрелся на принесшую чай горянку — похоже, ту самую. Молодая, гибкая и стройная, весьма симпатичная. И глазками стреляет весело эдак… Однако, мстительный цыган дернул меня за рукав, шепнув, что не надо так пялиться.

— А что? Братья набегут честь защищать?

— Нет, это же не северные… вот жениться могут начать уговаривать. А отказаться — ну… тут можно и нарваться, что вроде как — обиду нанес.

Может, и врет, да проверить как? Ну как и вправду…

— А чего бы и не? Чего бы и не жениться?

— Тише! Не шучу же — сейчас услышат — и все. Они ж тебя отсюда пока она ребенка не родит — не выпустят!

— С чего бы?

— Традиция такая. Чтоб не вымирали. Не как в монастырях Милосердных, но тоже…