Проклятие богов

Все слова, что она сказала мне перед отъездом, приобрели совершенно другое значение. Убийство отца, ненависть, чувство ненужности по сравнению с мальчиками из гарема – всё это было сделано специально, чтобы пробудить во мне разочарование и ненависть к королю. Я сжал зубы, и они противно скрипнули. Злость бесконтрольно вспыхивала опасными очагами, грозя сломать внутри все преграды. Проклятье! Она всё знала, поэтому и отправила туда, где меня не смогут достать, да и Джера тоже. Её никто не защищал. Грудь разрывало от боли. К дьяволу все геройские подвиги, если это означает спасти всех, кроме неё. В таком случае – я отказываюсь быть героем! Слышишь, чёртов бог! Я отказываюсь исполнять твою клятву. Она мне не нужна. Разбирайся с ней сам.

Рука Эмилия успокаивающе легла на моё плечо. Он заглянул прямо в глаза и мягко, но твёрдо произнёс:

– Этан, нам нужно торопиться. Подумаешь обо всём потом. Ему… ей тоже следует как можно быстрее оказаться в Велеросе. Мы не знаем, вдруг потребуется помощь лекаря.

Волна ненависти немного утихла от его слов, и я молча двинулся вперёд – прочь от этого проклятого места. Дартелия в одночасье перестала быть домом. Больше здесь ничто не могло меня удержать. Сокровенные желания сбывались самым невообразимым образом.

Пока мы добирались до Велероса, она не приходила в себя. Но чувство, что её жизнь уже вне опасности, давало надежду. По крайней мере, смерть от той раны не грозила точно.

Когда мы отдалились от стен замка на достаточно безопасное расстояние, Эмилий настоял на привале – лошадям и нам требовалась передышка. Я устроил Бардоулфа в корнях дерева и решил осмотреть место ранения, пока закатные лучи ещё позволяли это сделать. Через разорванную рубашку виднелась кожа с запёкшейся кровью, но повязка мешала рассмотреть. Мне пришлось раздвинуть края ткани и запустить руку под неё, ощупывая место, куда был воткнут меч. Пальцы прошлись по коже, ощущая неровные края шрама, оставшегося после ранения, – единственное напоминание о произошедшем. В остальном всё было в порядке. Сердце билось ровно и спокойно. Я прислонил Бардоулфа к своей груди и точно так же ощупал спину. Мне не показалось – удара было два. Один не смог бы её остановить. Эта мразь действовала продуманно. Не удивлюсь, если били со спины и неожиданно. Я осторожно опустил Бардоулфа обратно на землю и накрыл своим плащом.

– Надеюсь, что вы успели забрать жизнь убийцы.

– Ещё не поздно исправить ошибку, дитя. Убей её сейчас, и проклятие падёт, а нить жизни снова свяжет тебя с твоим предназначенным.

Голос бога походил на тихое шипение. Я тряхнул головой, заглушая его.

– Ты ещё придёшь ко мне, глупое дитя, и будешь молить о помощи.

– Лучше сдохнуть.

Нэим не ответил. Стена, возведённая неизвестными голосами, стояла крепко. Стоило поблагодарить их за это.

Прохладный ветерок забрался под рубашку, остужая разгорячённое тело. Нам повезло, что за все дни нашей бешеной скачки ни разу не было дождя. Дороги бы раскисли, что стало бы огромной проблемой. Эмилий, собрав сухие ветки, уже развёл небольшой костёр в стороне и задумчиво грел руки у огня. Теперь, когда опасность осталась позади, я не знал, как смотреть ему в глаза. Осознание содеянного переросло в стыд, который грыз изнутри. Решившись, я сел напротив него и тоже протянул руки к костру. Солнце зашло, и стало заметно холоднее. Мне вспомнился наш поход в Танмор. Боги, сейчас казалось, что прошла целая вечность с момента, когда мы делили с ней одну палатку на двоих. Я боялся дотронуться до тела Бардоулфа, а потом не мог отвести взгляд. Рассказывал глупую сказку и поведал о своих слабостях. Каким же дураком, наверное, я тогда ей казался. Теперь всё изменилось. Голос Эмилия прервал мысли.

– Этан, пока мы не вернулись в Велерос, у меня есть просьба. – Он по-прежнему смотрел на огонь пустым взглядом.

Король никогда и ни у кого не просит, но только не Эмилий. Для него в этом не было ничего особенного.

– Слушаю.

– Не говори Кристиану о нашей связи, точнее, о том…

– Что я её уничтожил, – вот и произнесены самые страшные слова.

Эмилий устало улыбнулся и подкинул ветку в костёр. Пламя вытянулось, жадно поглощая дерево, но через мгновение вновь стало ровно гореть.

– Мне жаль, – я заставил себя не отводить взгляд и не убегать, – но…

– Ты не мог поступить по-другому, знаю и не виню тебя, просто… – Он неуверенно провёл рукой по спутавшимся волосам. – Признаться, сейчас я не понимаю, что делать и как это отразится на тебе. Знаешь, в груди ужасная пустота, словно часть моих органов вырвали и забыли вернуть на место. Жутко и пугающе.