Проклятие или дар

Вернувшись в дом, Оуэн положил черепа на небольшой, заляпанный краской столик, которым приходилось пользоваться, пока ремонт в кухне не будет закончен.

Пронзительные вопли черепов стихли.

Оуэн долго рассматривал их, обдумывая следующий ход. Наконец он взял черепа, отнес у себе в спальню и положил обратно в клетку. Прикрыл ее плотной тканью и вернулся на кухню, чтобы варить кофе и ждать рассвета.

* * *

Лысый Джим не стал обсуждать с Оуэном вчерашние события, хотя и спросил, откуда у него пластырь на лбу.

Оуэн соврал про падение, ящик с плиткой и ночную вылазку на кухню, чтобы перекусить. Лысый Джим немедленно убрал ящик, а заодно прочитал ему лекцию о том, как опасно падать. После чего Лысый Джим с бригадой принялись за дело, следуя заранее составленному плану.

Работы должно было хватить еще на несколько недель, и каждый день грозил мелкими, но бесконечными проблемами и счетами, которые следовало оплатить. У Оуэна оставалось совсем мало времени, чтобы раздумывать о странном поведении черепов, но всякий раз, когда он отвлекался от дел, в его голове снова начинали звучать эти крики.

Он вздрогнул, когда завизжала циркулярная пила – подумал, что это опять завопили черепа, но оказалось, что это Роджер в наушниках обрезает доски для пола. Оуэн представил себе, как черепа близнецов тихо сидят под покрывалом в его спальне, прислушиваясь к звукам, с которыми новое поколение готовит этот дом для себя. Интересно, кому и как они досаждали, пока их не отправили в старый чулан? Сколько разговоров подслушали? Сколько людей занимались здесь своими делами, не зная, что за ними следят мертвые близнецы?

В тот вечер он съездил в «Гадючий узел» – небольшой, но уютный паб в соседней деревушке, уступивший некоторым требованиям двадцать первого века. Здесь был вай-фай и очень недурной местный сидр, но немногочисленные постоянные посетители, пожилые пары и холостяки, бдительно несли вахту на своих привычных местах.

Тадди, разменявший седьмой десяток, с крупным, в рытвинах носом и красными щеками, впился глазами в Оуэна, едва тот вошел, и направился к нему вдоль длинной лакированной стойки.

– Что будете? – неприветливо спросил он.

Оуэн заказал какую-то сладкую газировку, и торопливо добавил, заметив что кустистые брови Тадди поползли вверх от удивления:

– И себе что-нибудь.

– Вы племянник Спенсера?

– Да, внучатый племянник. Оуэн. Рад знакомству.

Тадди поставил перед Оуэном бокал, в котором звякнули льдинки.

– Не пьете?

Оуэн хотел увильнуть от прямого ответа, но подумал, что Тадди не проведешь.

– Да, я трезвенник. Организм не принимает.

Наливая себе виски, Тадди торжественно кивнул:

– Да, мужчина должен знать, где пределы его возможностей.

Оуэн воспринял это как тонкий намек на то, что «Гадючий узел» – не место для откровений, поэтому весь следующий час они обсуждали регби. Наконец наступила очередь местных легенд и сказок. Тадди уже выпил пару стаканов виски, и почти все посетители разошлись. Остался только невысокий пожилой человек в кепке, цедивший свои полпинты пива перед телевизором.

– Спенсер многое знал о здешней истории, – проговорил Тадди. – Мерзавец был еще тот, да упокоится он с миром. Читать любил. – Тадди покачал головой, словно эта привычка заслуживала осуждения. – Даже сочинил пару памфлетов.

– Что?

Оуэн видел дядю Спенсера всего один раз, когда ему самому было десять лет, и почти ничего не знал о нем.

– Они, наверное, до сих пор в его… в твоем доме. В библиотеке. Спенсер ими гордился.

Тадди неловко поднялся с табурета за стойкой, протянул руку к висячему колокольчику и дважды прозвонил:

– Джентльмены, время! Заканчивайте.

Доехав до дома по пустым, огороженным зелеными изгородями аллеям, и наскоро перекусив сэндвичем, Оуэн отправился в постель. Предварительно откинув ткань, заглянул в тюрьму и проверил, как там его узники.

Те не шевельнулись. И не издали ни звука.

Скрестив ноги, он уселся перед ними и подробно рассказал о поездке в паб.

* * *

Ночью ему снились Фейт и Фред – дети, жившие с матерью на ферме возле небольшой рощи. Дети играли в лесу под небольшим, ими же сооруженным навесом. Они развесили там всякие безделушки и пустяковины, которые нашли или сделали сами. У Фреда был настоящий талант вырезать фигурки из дерева. Они получались как живые – барсук, ворона, жаба, сестра или мать. Или его лесной отец. Фейт обладала неземным, божественным голосом. Когда она пела, даже птицы заслушивались.

Близнецы придумывали свои игры и напевы. Они завораживали бабочек и улиток. Играли с большой серой кошкой, которая отлично ловила мышей и часто приносила им в подарок задушенных птиц и грызунов. Дети хоронили их на своем небольшом кладбище, и помечали могилки крестами из прутиков. В своем зеленом соборе они устраивали выдуманные ими самими погребальные службы, распевая ангельскими голосами странные гимны. Когда небольшая семья приходила в деревню – это случалось очень редко, – за ней всегда тянулись шепотки.

* * *