Проклятие Раду Красивого

"Вот сумятица, которой ты ждал", — вдруг раздался голос у меня в голове. Однако оставалось непонятным, куда ехать. Я потерял всяческие ориентиры. Где север? Где юг? С которой стороны от горящего султанского шатра я очутился? Сумятица и есть сумятица!

Куда ни повернись, везде виделись турецкие всадники, янычары и другие турецкие пешие воины. "Где же конница Влада?" — думал я. Иногда мой конь шарахался и почти вставал на дыбы, когда прямо на него шёл очередной верблюд, и всё же этот конь не обезумел. Он будто ждал чего-то.

Вдруг раздался звук трубы. Очевидно — приказ, но я не очень разбирался в том, что означает тот или иной звук.

— Отступаем, Раду-бей, — крикнул мне кто-то из турков. Своего знаменосца и турецкого начальника, помогавшего мне управляться с конниками, я давно потерял из виду.

Мне удалось разглядеть лишь то, что турецкие всадники, метавшиеся там и сям, все развернулись почти одновременно и поехали на звук трубы. Мой конь сам последовал за ними. Я хотел бы повернуть его куда-нибудь в другую сторону, но не мог. Конь просто не понимал, зачем в этой неразберихе двигаться не в ту сторону, куда следуют другие лошади, и упрямо тащил меня за ними. Пешие люди его не смущали. Верблюдов он старательно огибал. И всё сам, меня не слушая! Ох, уж эти боевые кони!

Я уже готов был выпрыгнуть из седла, но подумал, что пешком удалиться от султанского лагеря намного не смогу. А ведь моя цель заключалась именно в том, чтобы убраться подальше. Да и оказаться пешим среди всего происходящего казалось очень опасно — затопчут и не заметят.

Меж тем конь всё тащил меня на звук трубы.

— Ах ты, глупая скотина! — закричал я, ведь эта глупая скотина везла меня прямо к Мехмеду!

Вокруг султана собралось несколько военачальников. Мехмед и они окружили себя плотным кольцом конных воинов. Многие всадники, судя по простым кожаным доспехам, принадлежали к моим четырём тысячам.

— Следуй за мной, Раду-бей, — приказал Мехмед, и я понял, что мы едем прочь из лагеря, на юг.

А в это время мой брат двигался с севера и, может быть, в эту самую минуту уже ворвался на место недавней ставки, тщетно пытаясь разыскать там султана!

Турки из южной части лагеря расступались перед нами, давая дорогу. Наверное, это Исхак-паша позаботился, чтобы нам не препятствовали, и очень скоро весь лагерь с сумятицей и неразберихой остался позади.

Мы ехали вдоль реки, протекавшей справа и казавшейся очень чёрной под безлунным звёздным небом. Мы ехали весь остаток ночи, а придержали коней только тогда, когда рассвело, и стало ясно, что за нами никто не гонится. Лишь убедившись воочию, что ничего не грозит, Мехмед приказал возвращаться.

Мы уже направлялись к лагерю, когда увидели, как справа от нас из-за дальнего леса восходит солнце. Ах, как грустен показался мне этот восход! А ведь говорят, что грусть обычно одолевает на закате!

* * *

Не успел Мехмед приблизиться к лагерю даже на расстояние полёта стрелы, как навстречу уже выехали Махмуд-паша и Исхак-паша с многочисленной свитой.

Исхак-паша сразу принялся хвастаться. Говорил, что сумел с помощью своей конницы выгнать конницу моего брата из лагеря, но Махмуд-паша тут же усомнился в том, что Исхак-паша кого-то выгнал:

— Возможно, Влад-бей решил покинуть лагерь сам, потому что отчаялся добиться своей главной цели, то есть убить тебя, повелитель, — заметил великий визир.

Махмуд-паша понимал, что во время ночной битвы проявил себя не очень хорошо, так что теперь всеми силами препятствовал Исхаку-паше показаться героем.

Султан тоже это понимал, а Исхак-паша продолжал хвастаться:

— Повелитель, у меня есть и ещё хорошие новости. Я не только выгнал конницу Влада-бея, но также напал на его пехоту, которая отходила от лагеря, отбил у неё наши пушки и взял в плен почти тысячу людей Влада-бея.

— Казним их, — тут же повелел Мехмед. Казним их в виду всего нашего войска. Пусть это поднимет боевой дух моих воинов.

— Повелитель, это ещё не все хорошие новости, — улыбался Исхак-паша. — В лагерь только что прибыл посланец от Влада-бея и просит позволения предстать перед тобой.

— Казним его тоже, — отрезал Мехмед. — Чем больше людей Влада-бея мы убьём, тем лучше.

— А может, мы сначала выслушаем посланца, повелитель? — тихо спросил я.

Если бы я занимал своё обычное место в султанской свите, то Мехмед меня, конечно, не услышал бы, но так получилось, что я ехал рядом с султаном, по левую руку.

— Я не буду вести с твоим братом никаких переговоров, — сказал султан. — Он коварный человек. За минувшую ночь пытался убить меня дважды, причём оба раза напал, как вор, а не как воин. Как можно договариваться с таким! Твой брат обманет меня. Он и раньше меня обманывал, когда клялся в верности, а затем предал, убив моих посланцев и разорив мои крепости, — Мехмед вдруг улыбнулся. — Да... он убил моих посланцев, и вот теперь у меня есть возможность поквитаться! Я убью его посланца так же, как он убил моих!

— Вобьёшь гвозди ему в голову? — спросил я.