Проклятие Шалиона

Задыхаясь от ужаса, он упал в постель и свернулся клубком. Крики звучали еще с десяток минут. Неужели проклятая душа Дондо собиралась вырваться из своей темницы, из-под власти чуда, свершенного Дочерью, и препроводить Кэсерила в настоящий ад? Кэсерил готов был уже вскочить с постели и, не переодеваясь, прямо в ночной рубашке, бежать в зверинец к Умегату с просьбой помочь (хотя что мог в этом случае сделать рокнариец?), как крики стали затихать и затихли.

Как понял Кэсерил, это был час смерти Дондо. Может быть, в эти минуты душа умершего обретает какие-то особые возможности? Прошлой ночью в это же самое время Кэсерил был мертвецки пьян, и если кошмарные крики и звучали в его сознании, то они смешивались с прочими кошмарами, которые порождал его пораженный алкоголем мозг.

Могло быть и хуже, сказал Кэсерил себе, постепенно успокаиваясь. Вот был бы номер, если бы душа Дондо сохранила навыки членораздельной речи! Тогда она стала бы донимать его своими разговорами, жалобами, угрозами – каждый день, ночи напролет. Тут-то бы храбрость его и оставила. Он не смог сдержать слез, представив себе тот ужас, который наполнил бы тогда его жизнь.

Доверься Госпоже! Доверься Госпоже! Кэсерил прочитал несколько бессвязных молитв, и постепенно к нему вернулось самообладание. Если она, заведя его так далеко, имела определенную цель, она его не бросит.

Он продолжал прокручивать в своем уме то, что говорил ему Умегат. Как следовало из слов рокнарийца, Боги могут явиться в этот мир только в том случае, если человек, во имя избранного им Бога, отказывается от собственной воли. Но если он, Кэсерил, отчаянно хочет жить и не желает умирать, то не будет ли это желание оценено Госпожой Весны как волевой акт? И в этом случае не уйдет ли она из его жизни, не перестанет ли поддерживать то, что сделала для него и для Изелль? Но тогда сапфировая капсула, которую она поместила в его теле, лопнет как мыльный пузырь, материализуя парадокс сосуществования смерти и проклятия. Вновь и вновь пробегая по кольцам этой логической петли, Кэсерил уже несколько часов беспокойно ворочался в постели, и только когда на оконное стекло лег серый туман раннего утра, благословенное небытие окутало его сознание.

И вот, сопровождаемый своим призрачным эскортом, на следующее утро Кэсерил поднялся по лестнице в свой рабочий кабинет. Голова его тупо гудела от недосыпа, и он без всякого энтузиазма думал о том, как ему придется разбираться с корреспонденцией и счетами, которые неопрятной горкой лежали на его столе, нетронутые со дня обручения Изелль, обернувшегося катастрофой.

Дамы уже не спали. На столе в гостиной, которая примыкала к кабинету Кэсерила, они разложили свои учебные географические карты, и теперь принцесса, опершись о край стола, внимательно что-то в них рассматривала, а Бетрис, сложив руки на груди, смотрела на карты через плечо своей госпожи и скептически хмурилась. Обе девушки, как и сидящая здесь же со своим вязанием Нан ди Врит, были одеты в черное и лиловое, что подобало случаю и что Кэсерил, безусловно, одобрил. Порядок есть порядок, даже если что-то в нем вам не нравится.

Войдя, он увидел на столе, рядом с картами, обрывки бумажек с какими-то списками. Некоторые списки были испещрены зачеркиваниями, подчеркиваниями, галочками, кружочками. Изелль, склонившись над картой, ткнула пальчиком в точку, отмеченную воткнутой булавкой, и хмуро произнесла, обращаясь через плечо к Бетрис:

– А здесь ничем не лучше…

Тут она обернулась и увидела Кэсерила. Темное, невидимое обычному глазу пятно по-прежнему окружало ее фигуру, и только редкие полосы голубого света пробивались через складки этой темноты. Сопровождавшие Кэсерила призраки в страхе бросились прочь и, к его радости, исчезли из поля его внутреннего зрения.

– С вами все в порядке, лорд Кэс? – спросила принцесса, озабоченно глядя на него из-под сдвинутых бровей. – Вы неважно выглядите.

Кэсерил, приветствуя дам, поклонился.

– Примите мои извинения за вчерашнее отсутствие, принцесса, – сказал он. – Был нездоров. Колики. Теперь почти все прошло.

Нан ди Врит, на мгновение оторвавшись от вязания, недружелюбно взглянула на Кэсерила и проговорила:

– Горничная сказала, что у вас было похмелье после попойки и безобразий, которые вы учинили с грумами на конюшне. Говорит, после похорон лорда Дондо вы явились таким пьяным, что едва могли передвигаться.

Чувствуя на себе грустный взгляд Бетрис, Кэсерил извиняющимся тоном произнес:

– Попойка была, признаю. Безобразий не было. Обещаю, что подобное не повторится, моя госпожа.

И добавил:

– Во всяком случае, постараюсь.

– Какой скандал! – не унималась Нан ди Врит. – Секретарь принцессы, настолько нетрезвый, что…

– Прекратите, Нан! – остановила свою гувернантку принцесса. – Оставим эту тему.

– Что это, принцесса? – спросил Кэсерил, глядя на утыканную булавками карту.

Изелль глубоко вздохнула.