Проклятие Шалиона

Я вижу их мир с того самого места, где сейчас нахожусь. Конечно, Ордол прав!

– Но, – продолжал он, – вы не можете заставить Богов что-то сделать. Как и они не могут заставить нас.

– Вы опять за свое! Опять уходите от темы.

– Что вы завтра наденете? – спросил он. – Будет очень красиво! Вам нельзя затмевать невесту, вы помните?

Бетрис бросила на Кэсерила яростный взгляд.

Тем временем леди ди Баосия выглянула в галерею из покоев Изелль и задала Бетрис вопрос, который показался Кэсерилу слишком сложным, так как включал в себя названия огромного количества разнообразных тканей. Бетрис кивнула провинкаре и, неохотно поднявшись, отправилась к принцессе, резко бросив Кэсерилу через плечо:

– Может быть, вы и обречены. Но если завтра я свалюсь с лошади и сверну себе шею, вы будете чувствовать себя последним дураком.

– Больше, чем дураком, – прошептал он вслед шуршанию ее юбок. Яркий свет, заливающий двор, резал глаза и заставлял их слезиться. Пришлось их вытирать рукавом!

Утро следующего дня, как все и надеялись, оказалось ясным и солнечным. Пропитанный запахом флердоранжа двор был до отказа заполнен нарядной публикой, когда Изелль в сопровождении провинкары и Бетрис появилась на вершине лестницы, ведущей в галерею. Кэсерил довольно прищурился – портнихи совершили настоящий подвиг, соорудив из шелков и сатина голубое чудо в тонах, идеально соответствующих сегодняшнему событию. Голубой плащ невесты был декорирован жемчугами, из которых были мастерски составлены фигурки маленьких леопардов. Когда Изелль во всем своем великолепии показалась на вершине лестницы и начала спускаться вниз, ее появление вызвало взрыв аплодисментов. В лучах утреннего солнца волосы принцессы выглядели как некое сокровище. Две девочки, кузины Изелль, несли за ней ее шлейф, повинуясь указаниям матери. Даже облако проклятья, казалось, решило взять на себя роль части свадебного наряда. Недолго тебе еще здесь висеть…

Кэсерил занял свое место возле провинкара Баосии, по сути, оказавшись во главе колонны, которая должна была пешком пройти по извилистым улочкам Тариуна к городскому Храму. Благодаря некоему заранее спланированному чуду согласованности возглавляемая Бергоном процессия из дворца марча ди Хуэсты прибыла к портику Храма одновременно с прибытием невесты. Принц, как то соответствовало его полу и возрасту, был одет в красно-оранжевые тона, а выражение лица у него было такое, словно сейчас он легко мог бы взять приступом любой бастион. Чтобы ибранская сторона не чувствовала себя в подавляющем меньшинстве, в свите принца прибыли не только его друзья, но и Палли со своими молодыми кузенами, а также весь отряд Палли в соответствующих случаю придворных одеяниях. Несмотря на то что все происходило достаточно спешно, Кэсерил насчитал во дворе Храма около тысячи человек шалионской знати. Кроме того, по пути следования принца и принцессы в Храм на улицы высыпало все население Тариуна, и дух праздника царил в городе повсеместно.

Пестря разноцветными одеждами, две процессии, сойдясь у портика, двинулись в Храм. В Тариуне был замечательный хор, и певцы по случаю расстарались – звонкое пение заставило стены Храма дрожать и звенеть. Молодая пара, ведомая архиепископом тариунским, по очереди вошла во все приделы Храма, чтобы помолиться о благосклонности каждого из Богов и поблагодарить Сына и Дочь за то, что так хорошо помогли молодым на их жизненном пути, а Отца и Мать попросить о помощи в дальнейших делах и поступках.

По закону и традиции Бастард официально не участвовал в церемонии бракосочетания, но все благоразумные пары делали этому Богу подношение, чтобы умилостивить его и задобрить. Кэсерила и ди Тагилля выбрали на роль святых курьеров. Получив дары Бастарду от Изелль и Бергона, они, сопровождаемые небольшой группой поющих детей, отправились из главного нефа Храма в башню Бастарда, где, улыбаясь, у алтаря их уже ждал священник в белых одеждах.

Юная королевская пара была вынуждена пока обходиться тем, что им давали взаймы и на время – одежду, деньги, еду, кров, но Бергон решил не скупиться, и ди Тагилль водрузил на алтарь Бога увесистый мешочек с ибранским золотом. Изелль преподнесла Бастарду записанное собственноручно обещание починить башню Бастарда в Кардегоссе, когда она станет королевой. Кэсерил добавил подарок и от себя – тронутые пятнами крови остатки того самого жемчуга, что не достался разбойникам. Этот проклятый дар, как совершено справедливо рассудил Кэсерил, полностью соответствовал статусу Бога, и Кэсерил вздохнул с облегчением, когда от него избавился.