Проклятый король и я

Мопс согласно фыркнул. Эти двое вообще понимали друг друга без слов. Даже у меня с Кексом не было настолько тесной связи, но не будешь же ревновать к сыну? Я улыбнулась собственным мыслям. Сын. Так… просто это произошло. Естественно. Волшебно!

Но не только эти мысли роились в голове. Разговор со старухой заставлял вновь и вновь анализировать полученную информацию, раскладывать по «полочкам», делать выводы. Что-что, а это Наталья Владимировна умеет!

Действительно, умею. Умею и учу своих учеников. Мне всегда хотелось, чтобы они думали, стараясь видеть в каждой ситуации несколько вариантов. Искали нужную дверь там, где на первый взгляд и вовсе нет выхода! Это даёт уверенность в том, что они смогут сами о себе позаботиться. Жизнь — сложная штука…

Итак, начнём. Если верить старухе, магия просыпается в момент, когда ведьму переполняют эмоции. Страх, ненависть, гнев, возмущение. Тот, кого заколдовали, может снять проклятие сам. Здесь важно, чтобы человек осознал и исправился. Совершил поступок — добрый, правильный. Как правило, ведьма наказывает не просто так. Если взять за основу историю с тюремщиком и кучером из личного опыта начинающей ведьмы, то…

Всё сходится!

С другой стороны, возмущённая несправедливостью, Вацлаву я расколдовала сама. И снова — эмоции. Сильные, яркие, искренние. И никакого чёткого алгоритма. Пойди туда, потом сюда, найди яйцо и иголку не сказать где…

Радовало одно: тогда, много лет назад, дети не пострадали, а значит, образ умирающих от голода не будет являться в кошмарах по ночам. Не было ни нищенки, ни детей. Была лишь ведьма, что весьма творчески подошла к тому, чтобы попросить у добрых людей тарелку супа. Кто знает, может, если бы кое-кто не выпендривался, а честно сказал: так мол и так, ведьма я, из другого мира, местной валютой пока не обзавелась — покормите, а я чем смогу, отработаю. Так ведь нет же! Лохмотья. Дети-воробьи… К чему весь этот маскарад? И главное, к чему это всё привело?

— Да, нехорошо получилось… Ну что уж теперь? Надо думать, как быть.

Тут я поняла, что разговариваю вслух сама с собой — негромко, в такт покачивающейся в сгустившихся сумерках карете. Патрик с Кексом выразительно переглядывались. «Уж не сошла ли наша мама Наташа с ума?» — читалось в глазах, человеческих и собачьих…

— Всё в порядке, — выдохнула я. — Просто… не знаю, что делать.

— Мы что-нибудь придумаем, — подбодрил сын приунывшую матушку. — Обязательно!

Я кивнула. Хотела посмотреть в окно, но там ни зги не видно — ночь. Надо постараться выбросить все мысли из головы, иначе я действительно сойду с ума…

…

Я стою на лыжах, в нашем парке. Вокруг слышны детские радостные голоса. Падает снег. Солнце слепит глаза. Высокое, ярко-голубое небо над головой — прекрасный, сказочный зимний день! Я втыкаю в снег палки, рассматривая круглые отпечатки на снегу.

- Наташа! Наташа-а-а!

Меня кто-то зовёт, и я мчусь, отталкиваясь обеими руками, по накатанной лыжне. Удивительное чувство — я ведь уже и забыла, как это, нестись, щурясь от покалывающего щёки ветра.

- Наташа! На-та-ша-а-а!

Быстрее! Кто-то меня зовёт. Кому-то нужна помощь. Я стараюсь бежать быстрее — туда, куда ведут птичьи следы на снегу. Отпечатки лапок, словно разбросанные семена вьются всё дальше, и мне хочется непременно отыскать этих птиц. Кто это? Воробьи, снегири, синицы? По следам видно, что птички совсем маленькие.

- Чик-чирик! Чирик-чик-чик!