Проклятый король и я

Неожиданно появляются воробьи — они порхают вокруг, садятся на плечи, кружат вокруг вязаной шапочки с помпоном. Я останавливаюсь. Да тут целая стая — и желтогрудые синички, и снегири в пунцовых, по-королевски нарядных кафтанчиках, и серые воробушки — ну просто вельможи и простой люд! Галдят так, что становится больно ушам. Я останавливаюсь, чтобы порыться в карманах. Неужели у меня ничего нет, чтобы угостить случайных знакомых? Совсем-совсем ничего?

- Чик-чирик! Чирик-чик-чик! Дай, дай, дай!

- Сейчас, сейчас… Потерпите немного.

Я роюсь в карманах, и вдруг нахожу какое-то печенье. Оно раскрошилось в кармане, но это не страшно! Выворачиваю ткань подкладкой наружу, посыпая снег возле лыжни. Птицы с радостным гамом бросаются на угощение, и вдруг…

- Кто вы?

Вокруг меня — дети. Счастливые, румяные, в ярко-жёлтых, алых и серых шапочках. Они берутся за руки, водят вокруг меня хоровод, смеются.

- Вот видишь, — говорит девчушка с яркими веснушками на курносом носу. — Всё просто!

- Я не понимаю. Объясните толком, что…

Солнце исчезло, небо заволокло тучами, ветер поднял снежный вихрь, в котором исчезли дети, а над головой появился огромный, чёрный грач! Я бросила палки и повалилась в снег, закрыв от страха лицо руками.

- Наташа!

- Нееет!

…

— Мама! Мама, проснись!

— Гав! Гав, гав!

Конское ржание, крик Патрика, удар — карета резко встала, едва не перевернувшись. Я так испугалась, что даже не смогла обрадоваться тому, что Патрик… Он назвал меня «мамой». Впервые. Вот только сейчас, похоже, не до этого.

Дверь кареты распахнулась. Жалобно скрипнули петли (зачем портить хорошую вещь?). Внутрь просунулась огненно-рыжая голова в ожидаемо роскошном берете. Скалятся зубцы короны, рассерженно звенят бубенцы, синие глаза его величества мечут молнии…

— Наташа!

— Доброе утро, ваше величество, — нахмурилась я, заметив, что уже светает.

22-3

Увидев короля, такого взъерошенного, злого, уставшего… я к нему потянулась. Неосознанно.

Забыв, что в карете — сын и собака. Они, правда, прикидывались спящими, делая вид, что вообще не здесь.

Что со мной, чёрт возьми? Стефан будит во мне желания. Стремления, которые, как я думала, давно забыты и похоронены в сердце ещё там, в прошлой жизни. В мире, который я уже стала забывать.

Холодная мужская щека коснулась моей, тёплой ото сна, и всё вокруг замерло. Я подняла глаза.

Что же ты решишь, мой король?

— Я поднял тревогу. Весь гарнизон на ногах, — хрипло прошептал он.

— Простите, — растерялась я, только сейчас осознав, как много шума наделало наше исчезновение.

— Искали всю ночь. Гройцер в отчаянии подал в отставку, а я… Я чуть было не посадил под арест короля Алении вместе с сыном, а это — война.

— Ваше величество, — начала я, но, заметив жадный, направленный на мои губы взгляд, прошептала, — Стефан…

— Радует одно, — он неожиданно улыбнулся, — Из-за вашей безответственности война так и не началась.

— Что?

Я уже была готова к тому, что он меня поцелует. Представила, как его губы касаются моих, и… Так, Наташа, угомонись. У тебя в карете — собаки и дети!

— Вы исчезли вместе с баронессой, которая работала на Алению. Что мы должны были подумать?

— Солдаты видели, как мы уехали.

— Вас никто не видел. Вы не добрались из дворца в «Золотой вепрь».

— Глупости! Мы приехали, я взяла с баронессы клятву, что она не будет вредить ни вам, ни мне. И потом…

— Вас. Там. Не было!

У меня в ушах зазвенел довольный смех Вацлавы. Вот пакостница! Отвела глаза… Ведьма!

Но… зачем ей это было нужно? Вывести Стефана из себя? Или просто так, ради забавы, от широты души ведьминской? Зараза!

— Даже если вы говорите правду… У вас не было права отпускать государственную преступницу! Её даже не допросили! Сначала из-за того, что вы её заколдовали, а потом…