Проклятый род

С этими словами женщина коснулась волос на затылке, вынула гребень, позволила им рассыпаться по плечам и подошла ближе к охотнику. Сухие руки легли на грудь парня:

– Если уйдёшь, ничего не оставив, то мы погибнем. Нечего мне больше тебе предложить…

Она прижалась поближе, обняла Серко, заглянула в лицо. За шторой надсадно хрипел умирающий. Затхлый воздух избы начал душить подземника пуще. Худые руки вцепились в него, а губы нерешительно потянулись к лицу, но Серко к ней не прикоснулся – так и стоял, глядя в глубину карих глаз, без малейшей тени желания. Рот подземника приоткрылся и показал женщине заточенные клыки. Увидев их, они вмиг отшатнулась, лицо несчастной исказилось от ужаса, словно она только что хотела поцеловать лешего.

– Ты… не человек! Подземник! Навий выродок!

Серко только ухмыльнулся, на этом всё и должно было закончиться. Он шагнул к двери, но тут женщина опять вцепилась в него мёртвой хваткой:

– Прости! Прости меня, подожди! – горячо зашептала она. По впалым щекам покатились слёзы. – Совсем обезумила я! Чего выбирать мне?! Лягу с тобой за еду! Не для себя молю, ради детей, чтобы жизнь им продлить! Дай хоть немного для них, хоть бы в милостыню!

Серко ошарашенно обернулся, хотел оттолкнуть её прочь, но женщина вцепилась ему в куртку с отчаянной силой. Сверкая глазами от голода, она продолжала быстро и горячо говорить:

– Я стара для тебя? Стара? Тогда бери Иру! Целыми днями она только причитает о муже, какой с неё ещё толк?! Ребёнка заморила, с ума сошла, такой до конца и останется! Бери её за руку и веди куда хочешь… только не в дом! Не в дом!.. Она ничего не почувствует!

Серко снова попытался освободиться, сердце запрыгало, голова закружилась от духоты, запаха крови и человечьего пота. Сама душа сжалась от крика погибающей женщины:

– Постой же! Постой! – упав на колени, мать зарыдала. Как последнее спасение она не отпускала руку охотника:

– Нечего мне больше тебе предложить! Если жалкого куска не оставишь – мы сгинем! Не хочу я смотреть, как дети мои умирают! Если надо… – она содрогнулась, но всё же предложила последнее. – Если хочешь, приведу к тебе Лилю. Ей скоро двенадцать. Она славная и верит тебе, сама твою руку держала! Не пугай её только, она покорится…

Внутри Серко всё оборвалось, он больше не мог слушать. Вырвав руку из хватки погибающей матери, он как ошпаренный выскочил прочь. Охотник бежал из избы, где в удушливом сумраке притаилась голодная смерть. Кинувшись вниз по крыльцу, он успел заметить ужас на лице маленькой Лили, да рассеянный взгляд её младшего брата. У колодца Серко схватил набранное Владой ведро и махом вылил его себе на голову. От ледяной воды лёгкие сжались, а потом хватанули свежего воздуха и дышать стало легче.

– Тяжко пришлось? – Влада осторожно подступила к нему, с жалостью глядя на брата. – Нелегко оттолкнуть руки просящего... Хоть, признаться по правде, задержался ты, и я начала думать худое.

– Да ты что! Да я никогда!.. – задыхаясь, начал отпираться охотник. Но Волчица только грустно улыбнулась ему:

– Люди в Яви на последнем стоят и от голода творят безумства такие, о чём в сытый час не подумают. Я ведь знала, что за плату она тебе в доме предложит – сразу всё поняла, как только ты за ней следом сунулся, и знала, что брат мой откажется. Только вот не знала, хватит ли тебе сил без еды их оставить.

Серко посмотрел на сестру так, словно Влада была самим Чернобогом. Она постоянно предсказывала любое зло в его жизни:

– Надо отдать им мясо, – прошептал брат сквозь стекающую с лица воду. – Без еды они…

– Нет, – отрезала Навь. В мгновение ока её взгляд стал холодным, как зимнее небо. – Ты всю жизнь любил слабость, но я тебе не позволю! Не в нашем пути, не с долгом, который мы на себя возложили. Ты слабостью Волка губишь, а зверь он недобрый и клыки его с каждой глупой затеей ещё пуще сжимаются! Коли делать такое и злобу вовремя не унять, так белая ярость пожрёт тебя, как мать чуть не сгубила! Волк создан для битвы, он Зиме вызов бросает, а ты его за шкирню, да на место?! Когда настанет час страшный, когда злоба прорвётся – сам проклянёшь свою доброту! Видела мать в тебе слабость, да не сумела побоями выбить!

– Ты добыла косулю, тебе и решать, – выдал Серко. Он не желал уступать Владе и бросать людей на погибель. – Но не требую от тебя, не прошу, а предлагаю…

– Что предлагаешь?

– Клятву – коли отдашь людям мясо, исполню одно, что попросишь.

Влада на миг потеряла дар речи. Цена клятвы была так высока, что сложно было взять и отказаться:

– Исполнишь?.. Ради этих беспутных покойников? Что ж с тобой деется, а Серко?! – она пыталась разгадать хитрость брата, но тот, кажется, не шутил. Тогда голос Волчицы зазвенел как железо, Серко должен понимать, как высоко ему выйдет цена обещаний:

– А ежели попрошу тебя о таком, чего ты исполнять не захочешь? Ежели от моей просьбы вся твоя душа вывернется на изнанку? Скривишься, но сделаешь?..

Не сводя глаз с сестры, Серко качнул головой:

– Коли людей помилуешь – клянусь, что любое исполню.